А небеса цвели при нем
                                                Ракетами, как дивный сад,
                                                Где искры что цветы горят
                                                И как дракон рокочет гром.

                            1. ДОЛГОЖДАННЫЙ ПРИЕМ

     Много толков вызвало в  Хоббитоне  решение  мастера  Бильбо  Торбинса
отметить сто одиннадцатую годовщину своего рождения особенно  великолепным
приемом. Все были возбуждены этим известием.
     Бильбо был очень богат и причудлив, и в течении шестидесяти лет после
своего памятного исчезновения и неожиданного возвращения составлял предмет
удивления  всего  Удела.  Богатство,  которое  он  привез   с   собой   из
путешествия,  превратилось  в  местную  легенду,  и  большинство  хоббитов
верило, что Торба-на-Круче полна туннелей, набитых сокровищами. А  если  и
это недостаточно для разговоров, то существовали его вызывающая восхищение
энергия и сила. Время шло, но, казалось, оно мало действовало  на  мастера
Торбинса. В девяносто лет он был почти таким же,  как  и  в  пятьдесят.  В
девяносто девять его начали называть хорошо сохранившимся: но точнее  было
бы назвать его неизменяющимся. Многие покачивали головами и говорили,  что
это уж слишком много хорошего для одного хоббита: вряд ли кто либо  другой
может рассчитывать на вечную (предположительно) молодость  и  неисчислимые
(по слухам) богатства.
     - За это придется заплатить, - говорили они. - Это не  естественно  и
вызовет многие беды.
     Но до сих пор никакие беды не приходили; а поскольку  мастер  Торбинс
был щедр, большинство готово было простить ему его странности и удачу.  Он
постоянно  приглашал  к  себе  своих  родственников   (разумеется,   кроме
Лякошель-Торбинсов), и среди бедных и незначительных семей хоббитов у него
было множество восторженных поклонников. Но близких друзей у него не было,
пока не стали подрастать его двоюродные братья.
     Старшим из них и любимцем  Бильбо,  был  юный  Фродо  Торбинс.  Когда
Бильбо стукнуло 99 лет, он объявил Фродо своим  наследником  и  поселил  у
себя в Торбе-на-Круче: и надежды Лякошель-Торбинсов окончательно  рухнули.
Бильбо и Фродо родились в один день - 22 сентября.
     - Тебе лучше жить здесь, Фродо, малыш, -  сказал  однажды  Бильбо,  -
тогда мы сможем совместно отмечать наш день рождения...
     К тому времени Фродо все еще был в возрасте, который хоббиты  считают
безответственным: между детством и тридцатью тремя годами.
     Прошло  еще  двенадцать  лет.   Каждый   год   Бильбо   устраивал   в
Торбе-на-Круче прием по случаю дня рождения, но на этот  раз  все  поняли,
что на осень  намечается  нечто  исключительное.  Бильбо  исполнилось  сто
одиннадцать лет - любопытное число и весьма почтенный возраст для  хоббита
(сам старый Крол достиг только ста тридцати), Фродо  исполнилось  тридцать
три - тоже важное число:  дата  "наступления  возраста".  По  Хоббитону  и
Байуотеру заработали языки, и слухи пошли бродить по всему Уделу.  История
и характер мастера Бильбо Торбинса снова стали  главной  темой  толков,  и
старики неожиданно обнаружили, что воспоминания поднялись в цене.
     Ни у кого не было более внимательной аудитории, чем у  Сэма  Скромби,
повсюду известного как  Старик.  Он  разглагольствовал  в  "Ветви  плюща",
маленькой гостинице на дороге в Байуотер. Говорил он важно и самодовольно,
потому что в течение сорока лет ухаживал за садом в Торбе-на-Круче,  а  до
этого помогал в той же работе старому Хольману. Теперь он сам  состарился,
сделался негибким в суставах, и работа в основном выполнялась его  младшим
сыном Сэмом Скромби. Отец и сын были в дружеских  отношениях  с  Бильбо  и
Фродо. Они жили на самом холме, в третьем номере по  Бэгшот-Роу,  как  раз
над Торбой-на-Круче.
     - Мастер Бильбо - очень приятный, разговорчивый  джентльхоббит,  и  я
всегда это говорил, - заявил старик. И сказал правду:  Бильбо  был  всегда
очень вежлив с ним, называл его всегда "мастер Хэмфест" и  советовался  по
поводу выращивания овощей, особенно картофеля - в этом вопросе старик  был
признанным авторитетом во всей округе.
     - А как насчет этого Фродо, который с ним  живет?  -  спросил  старый
Пескунс из Байуотера. - Его фамилия Торбинс, но говорят, что он наполовину
Брендизайк. Удивительно,  как  может  какой-нибудь  Торбинс  из  Хоббитона
направляться на поиски жены в Бакленд, где такой странный народ?
     - Неудивительно, что они странные, - тут  же  вмешался  Дэдди  Двулап
(сосед старика), - если они живут на том берегу Брендивайна, совсем  рядом
со старым лесом. Это темное место, если хотя бы половина рассказов  о  нем
правдива.
     - Вы правы, дед! - сказал старик. - Конечно, Брендизайки из  Бакленда
не живут в старом лесу, но все же это странное племя. Они плавают в лодках
по большой реке, а это совсем не естественно.  Неудивительно,  что  оттуда
приходят все неприятности, говорю я. И  все  же  мастер  Фродо  прекрасный
молодой хоббит, лучшего вам не встретить. Очень похож на мастера  Торбинса
и не только внешне. В конце  концов  его  отец  тоже  был  Торбинс.  Очень
респектабельным хоббитом был Дрого Торбинс: о  нем  вообще  ничего  нельзя
было сказать, пока он не утонул.
     - Утонул? - раздались сразу несколько голосов. Они слышали,  конечно,
и раньше этот и другие темные слухи: но  у  хоббитов  страсть  к  семейным
историям, и они готовы были слушать еще раз.
     - Так говорят, - сказал старик. - Видите ли, мастер Дрого женился  на
бедной мисс Примуле Брендизайк. Она была двоюродной сестрой нашего мастера
Бильбо с материнской стороны (ее мать была младшей дочерью старого Крола),
а мастер Дрого был его троюродным  братом.  Поэтому  мастер  Фродо  -  его
племянник и по материнской и по отцовской  линии.  И  мастер  Дрого  часто
оставался после женитьбы у своего тестя, старого мастера Горбадока (старый
Горбадок давал роскошные обеды); и он плавал в лодке по реке Брендивайн; и
он и его жена утонули  в  реке,  а  бедный  мастер  Фродо  был  тогда  еще
ребенком.
     - Я слышал, что они отправились на реку после обеда, - сказал  старый
Пескунс, - и именно вес Дрого перевернул лодку.
     - А я слышал, что он столкнул ее в воду, а она потянула его за собой,
- сказал Сэндимен, хоббитонский мельник.
     - Не нужно верить всему, что  слышишь,  Сэндимен,  -  сказал  старик,
который недолюбливал Сэндимена.  -  Нечего  говорить  о  том,  что  кто-то
толкнул, а другой потянул. Лодки и так коварные штуки, и не  нужно  искать
дополнительных причин случившегося. Во всяком случае мастер Фродо  остался
среди этих странных баклендцев сиротой и совершенно без средств. Он рос  в
Бренди-Холле.  У  старого  мастера  Горбадока  никогда  не  бывало  меньше
нескольких сотен родственников  в  одном  месте.  Мастер  Бильбо  совершил
добрый поступок, вернув ребенка в приличное общество.
     Но, я думаю, какой ужасный  удар  для  этих  Лякошель-Торбинсов.  Они
считали, что получат Торбу-на-Круче, когда мастер Бильбо уходил и считался
погибшим. Но он вернулся и выгнал их: и он все живет и  живет.  И  сегодня
кажется не старше, чем вчера. И вот, вдруг у него появляется наследник,  и
все документы оформлены  законно.  Теперь  Лякошель-Торбинсов  никогда  не
увидишь в Торбе-на-Круче.
     - Я слышал, Торба-на-Круче  набита  деньгами,  -  сказал  незнакомец,
прибывший по делу в западный Удел из Землеройска. - Весь верх холма  изрыт
туннелями, а в них ящики  с  золотом,  серебром,  драгоценностями,  так  я
слышал.
     - Тогда вы слышали больше, чем я могу сказать, -  ответил  старик.  -
Ничего не знаю о драгоценностях. У мастера  Бильбо  хватает  денег,  но  я
ничего не слышал о туннелях. Я видел мастера Бильбо, когда он  возвратился
восемьдесят лет назад, я тогда был еще мальчишкой.  Я  тогда  еще  не  был
подмастерьем старого Хольмана (старик был двоюродным братом  моего  отца),
но он часто брал меня с собой в  Торбу-на-Круче,  охранять  сад,  пока  не
убраны все фрукты и овощи. И вот как раз тогда мастер  Бильбо  поднимается
по холму на пони и везет несколько мешков и ящиков. Но сомневаюсь, что они
были полны сокровищами, подобранными им в чужих странах: говорят, там горы
из золота. Но этого совершенно недостаточно, чтобы набить эти туннели. Мой
парень Сэм знает об этом больше. Почти не уходит из  Торбы-на-Круче.  И  с
ума сходит по рассказам о прежних днях и  всегда  слушает  сказки  мастера
Бильбо. Мастер Бильбо научил его грамоте - я надеюсь, это не причинит  ему
вреда.
     "Эльфы и драконы! - Говорю я ему. - Капуста и картошка для нас лучше.
Не вмешивайся не в свои дела, иначе тебе плохо придется", - говорю я  ему.
И могу добавить тоже и для других, - сказал он, взглянув на  незнакомца  и
мельника.
     Но старик не убедил свою аудиторию. Легенда о неисчерпаемом богатстве
Бильбо слишком прочно укоренилась в сознании младших поколений хоббитов.
     - Ну, он, верно, много добавил к тому, что привез с собой,  -  заявил
мельник, выражая общее мнение. - Он часто  отсутствует.  Но  поглядите  на
чужеземцев, которые навещают его: по ночам приходят гномы, и этот  шлендра
- фокусник Гэндальф, и многие другие. Можете говорить, что хотите, старик,
но Торба-на-Круче - странное место, а его обитатели еще более странные.
     - А вы можете болтать, что вам вздумается. Все знают, что  вы  лжете,
мастер Сэндимен, - возразил старик, еще более невзлюбивший мельника. -  Мы
можем примириться  с  некоторыми  странностями.  Кое-кто  в  Хоббитоне  не
предложит гостю и кружку пива, даже если будет  жить  в  норе  с  золотыми
стенами. Но он точно знает все о Торбе-на-Круче. Наш Сэм говорит, что  все
будут приглашены на прием.
     Наступил прекрасный сентябрь. Вскоре распространился слух  (вероятно,
он исходил от всезнающего Сэма) о том, что будет устроен фейерверк, такой,
какой давно не видели в Уделе, с того  самого  времени,  как  умер  старый
Крол.
     Проходили дни, и  день  приема  приближался.  Однажды  вечером  через
Хоббитон проезжала странного вида повозка с не менее странным грузом.  Она
поднялась на холм к Торбе-на-Круче. Изумленные хоббиты старались заглянуть
в ее освещенные дверцы. Чужаки пели странные  песни  и  правили  повозкой:
гномы с  длинными  бородами  и  глубокими  капюшонами.  Несколько  из  них
остались в Торбе-на-Круче. В конце второй недели сентября среди  бела  дня
прибыл еще один экипаж, он двигался  по  Байуотерской  дороге  со  стороны
моста через Брендивайн. В нем  ехал  один  старик.  На  нем  была  высокая
заостренная синяя шляпа, длинный серый плащ и  серебристый  шарф.  У  него
была длинная белая борода и  густые  брови,  на  которые  опускались  поля
шляпы. Маленькие хоббитяне бежали за экипажем по всему Хоббитону вверх  по
холму. Как они правильно догадались, экипаж был нагружен  принадлежностями
для фейерверка. У двери Бильбо старик начал разгружаться, вынося множество
ящиков всех размеров и форм: на каждом ящике была  большая  красная  буква
"Г" и эльфийская руна "Г".
     Конечно,  это  был  знак  Гэндальфа,  а  сам  старик  был,   конечно,
волшебником Гэндальфом, который был известен в Уделе главным образом своим
искусством обращения с огнями, дымами и светом.  Его  истинное  дело  было
гораздо труднее и опаснее, но жители Удела ничего не знали  об  этом.  Для
них он был всего лишь одним из "аттракционов" на  приеме.  Отсюда  было  и
возбуждение хоббитят.
     - Г - значит главный! - кричали они,  а  старик  улыбался.  Хоббитята
знали внешность Гэндальфа, хотя он появлялся в Уделе редко  и  никогда  не
оставался надолго; но ни дети, ни их родители никогда не видели фейерверка
- он принадлежал легендарному прошлому.
     Когда старик с помощью Бильбо и нескольких гномов закончил разгрузку,
Бильбо раздал несколько пенни, но, к разочарованию зевак, не была взорвана
ни одна шутиха.
     - Теперь уходите! - сказал Гэндальф. - Вы получите достаточно,  когда
придет время.
     И он исчез внутри вместе с Бильбо, и дверь  закрылась.  Юные  хоббиты
некоторое время тщетно смотрели на дверь, а потом разошлись. Им  казалось,
что день приема никогда не наступит.
     Внутри Бильбо и Гэндальф сидели в маленькой комнате у открытого окна,
выходящего на запад, в сад. Вторая  половина  летнего  дня  была  яркой  и
мирной. Цветы блестели  красным  и  золотым:  львиный  зев,  подсолнечник,
настурция - росли вдоль дерновых стен и заглядывали в круглые окна.
     - Как прекрасно выглядит твой сад, - заметил Гэндальф.
     - Да, - ответил Бильбо, - я его очень люблю и вообще люблю наш добрый
старый Удел, но мне кажется, что пора взять отпуск.
     - Ты хочешь уйти?
     - Да. Я задумал это уже давно, и теперь замысел мой окреп.
     - Хорошо. Больше говорить об этом не будем. Укрепляйся в своем  плане
и это будет к лучшему для тебя и для всех нас.
     - Надеюсь. Но во всяком случае я собираюсь повеселиться в  четверг  и
сыграть свои маленькие шутки.
     - А кто же будет им смеяться? - спросил Гэндальф, качая головой.
     - Посмотрим, - улыбнулся Бильбо.
     На следующий день еще множество повозок поднялись  на  холм.  Вначале
раздавалось ворчание по поводу "местных интересов", но на той же неделе из
Торбы-на-Круче полетели во все концы заказы на  различные  виды  провизии,
товаров, предметов роскоши, которые производились в  Хоббитоне,  Байуотере
или в любом другом районе. Жители бурно радовались: они начали считать дни
в  календаре,  и  все  высматривали   почтальонов   в   надежде   получить
приглашение.
     Вскоре  начали  рассылаться  приглашения,  и  почта  Хоббитона   была
блокирована, а почта Байуотера перегружена, и  был  объявлен  добровольный
набор помощников почтальонов... Постоянный поток их поднимался  вскоре  по
холму, неся сотни вежливых выражений "спасибо, я обязательно буду".
     На  воротах   Торбы-на-Круче   появилось   объявление:   входить   не
разрешается, за исключением занятых на приеме. Но даже те,  кто  занимался
подготовкой приема, или заявляли это, редко получали разрешение войти. Сам
Бильбо был занят: писал приглашения, распечатывал ответы, подбирал подарки
и делал еще кое-какие приготовления.  Со  времени  прибытия  Гэндальфа  он
никому не показывался на глаза.
     Однажды утром хоббиты обнаружили, что большое поле к югу  от  входной
двери Бильбо покрыто мотками веревки и столбами навесов  и  павильонов.  В
насыпи, выходящей на дорогу, был проделан особый проход, вырублены широкие
ступени и построены  большие  белые  ворота.  Три  семейства  хоббитов  на
Бэгшот-Роу, жившие по соседству с домом  были  особенно  заинтересованы  и
чрезвычайно завидовали. Почтенный старик Скромби перестал даже делать вид,
что работает в своем огороде.
     Начали  подниматься  навесы.  Был  построен  особый  павильон,  такой
большой, что дерево, росшее в поле, оказалось  внутри  павильона  и  гордо
стояло в одном его конце, у главного стола. Все  его  ветви  были  увешаны
лампами. Самое соблазнительное и многообещающее (с точки зрения  хоббитов)
- огромная открытая кухня, в северном углу поля. Прибыл отряд  поваров  из
всех гостиниц и харчевен, чтобы кормить гномов и  другой  странный  народ,
квартировавший в Торбе-на-Круче. Возбуждение росло.
     Небо затянулось облаками. Это было накануне приема, в среду. Все были
обеспокоены. И вот наступил четверг, 22 сентября.  Взошло  солнце,  облака
исчезли, флаги развернулись, и веселье началось.
     Бильбо Торбинс назвал его приемом, но на самом  деле  началась  целая
цепь развлечений. Практически все живущие поблизости были приглашены. Лишь
некоторые были случайно пропущены, но они все равно пришли, так что это не
имело никакого значения. Было приглашено так же множество народа из других
районов Удела: было даже несколько из-за границы.  Бильбо  лично  встречал
гостей у новых белых ворот. Всем без исключения он  вручал  подарки,  даже
тем, кто выходил и вновь входил  в  ворота.  Хоббиты  обычно  дают  гостям
подарок в свой день рождения. Не очень дорогие, как правило, но и не такие
щедрые, как в этом случае, но это хорошая система. В сущности в  Хоббитоне
и Байуотере ежедневно отмечали чей-нибудь день рождения,  так  что  каждый
хоббит имел основания надеяться на получение подарка по крайней мере раз в
неделю. Но хоббиты никогда не уставали получать и дарить подарки.
     Но в этом случае подарки были необыкновенно  хороши.  Хоббитята  были
так возбуждены, что на некоторое время забыли  о  еде.  В  их  руках  были
невиданные игрушки, все прекрасные, а некоторые  из  них  явно  волшебные.
Большинство из этих игрушек были заказаны год назад и прибывали сюда  весь
год из Дейла и с гор; они и в самом деле были изготовлены гномами.
     Когда прибыли все гости и прошли в  ворота,  начались  песни,  танцы,
музыка, игры и, конечно, еда  и  питье.  Трижды  официально  приглашали  к
столу: на ленч, чай и на обед (или на ужин).  Но  ленч  и  чай  отличаются
главным образом тем, что гости ели сидя за столами. В другое время  всегда
находилось много  желающих  поесть,  и  они  ели  и  пили  постоянно  -  с
одиннадцати до шести тридцати, когда начался фейерверк.
     Фейерверк был делом Гэндальфа: он не только привез  все  необходимое,
но и сам придумал и подготовил. В особых случаях он сам запускал ракеты  и
зажигал огни. Но и помимо этого здесь  было  огромное  количество  петард,
шутих, хлопушек, бенгальских огней, факелов, фонарей,  огненных  фонтанов,
гоблинских пистолетов с ударом грома. Все они были превосходны.  Искусство
Гэндальфа со временем все улучшалось.
     Некоторые ракеты были похожи  на  сверкающих  летающих  птиц,  поющих
сладкими голосами. Были зеленые деревья со стволами из  темного  дыма:  их
листья раскрывались, а их сверкающие ветви бросали на изумленных  хоббитов
огненные цветы, которые с приятным ароматом исчезали, не долетев до земли.
Фонтаны бабочек летали меж деревьев; поднимались столбы разноцветного огня
и превращались в орлов,  или  в  плывущие  корабли,  или  в  стаи  летящих
лебедей, красные грозы и желтые  дожди,  леса  серебряных  копий,  которые
внезапно взлетали в воздух с криком, как победившая армия,  и  со  свистом
падали вниз, как сотни змей. А напоследок  в  честь  Бильбо  был  сюрприз,
который, как и рассчитывал Гэндальф, поразил хоббитов. Огни погасли. Вверх
поднялось большое облако  дыма.  Удалившись  оно  приняло  форму  горы,  а
вершина ее осветилась. Оттуда вырвались зеленые и алые  языки  пламени.  И
вот вылетел красно-золотой дракон, совсем как живой - глаза его  сверкали,
из пасти вырывалось пламя, послышался рев, и дракон с высоты обрушился  на
толпу. Все  пригнулись,  многие  попадали  ничком.  Дракон  пронесся,  как
проходящий поезд, сделал сальто и с оглушительным плеском  исчез  в  водах
Байуотера.
     - Это сигнал к ужину, - сказал Бильбо.
     Тревога сразу исчезла, и лежащие хоббиты сразу вскочили на ноги.  Для
всех был приготовлен ужин, для всех приглашенных, кроме тех, которые  были
приглашены на особый семейный прием. Он состоялся в  большом  павильоне  с
деревом. Было роздано двенадцать  дюжин  приглашений  (это  число  хоббиты
называют одним гроссом). Гости были избраны  из  всех  семей,  с  которыми
Бильбо  и  Фродо  находились  в  родственных  отношениях,  с  прибавлением
нескольких  друзей-неродственников,  таких,  как   Гэндальф.   Большинство
молодых хоббитов привели с собой детей, так как собирались  сидеть  долго,
да и рассчитывали покормить их бесплатным обедом.
     Здесь было множество Торбинсов и Булкинсов, а также  много  Кролов  и
Брендизайков:  и  были  различные  Граббы  (родственники  бабушки   Бильбо
Торбинса) и различные Чаббы (по линии его деда Крола); и  набор  Бероузов,
Болдеров, Брейсгирдлей, Брокхаузов, Гудбоди, Хорнблауэров  и  Длинноногов.
Некоторые из них были в очень отдаленном родстве  с  Бильбо,  а  некоторые
даже никогда раньше не бывали в  Хоббитоне,  так  как  жили  в  отдаленных
районах Удела. Не были забыты и Лякошель-Торбинсы. Присутствовали  Отто  и
его жена Любелия. Они не любили Бильбо и ненавидели Фродо, но так волшебна
была власть пригласительного билета, написанного золотыми  чернилами,  что
они  не  могли  отказаться.  К  тому  же  их  кузен   Бильбо   много   лет
специализировался в приготовлении пищи, а его стол пользовался  высочайшей
репутацией.
     Все 144 гостя ожидали приятного праздника, хотя  несколько  опасались
послеобеденной речи хозяина (впрочем, речи неизбежной). Бильбо был склонен
к тому, что он называл поэзией; иногда, особенно после стакана  или  двух,
рассказывал об  удивительных  приключениях  во  время  своего  знаменитого
путешествия.  Гости  не  были  разочарованы:  праздник  получился   весьма
приятным, богатым, обильным, разнообразным  и  длительным.  В  последующие
недели  цена  продовольствия  во  всем  районе  весьма  сильно  упала,  но
поскольку  праздники  Бильбо  истощили  запасы  всех  складов,   погребов,
кладовых на мили вокруг, это не имело большого значения.
     После еды наступила очередь речи.  Большинство  из  собравшихся  были
теперь, впрочем, в терпимом настроении, в том приятном состоянии,  которое
они называют "заполнить все углы". Они пили свои любимые напитки, ели свои
любимые лакомства, и страхи их были забыты.  Они  готовы  были  слушать  и
приветствовать кого угодно.
     - Мои дорогие гости! - начал Бильбо, поднимаясь с места.
     - Слушайте! Слушайте! Слушайте! - закричали  гости  и  повторяли  это
хором, казалось, не желая следовать собственному совету. Бильбо  сошел  со
своего места и взобрался на стул под иллюминированным деревом.  Свет  ламп
падал на его круглое лицо;  золотые  пуговицы  сверкали  на  его  шелковом
костюме. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой, в  то  время
как другая была в кармане брюк.
     - Мои дорогие Торбинсы и Булкинсы, - начал он снова,  -  мои  дорогие
Кроли и Брендизайки, Граббы и Чаббы,  Бероузы  и  Хорнблауэры,  Болдеры  и
Брейсгирдли, Гудбоди и Брокхаузы, Длинноноги...
     - Длинноноги! - завопил престарелый хоббит в  конце  павильона.  Это,
конечно, была его фамилия, и  он  вполне  оправдывал  ее:  ноги  его  были
большие, заросшие шерстью, и обе лежали на столе.
     -  Длинноноги,  -  повторил  Бильбо.  -   А   так   же   мои   добрые
Лякошель-Торбинсы, которых  я  наконец-то  приветствую  в  Торбе-на-Круче.
Сегодня мне исполнилось сто одиннадцать лет.
     - Ура! Ура! Многая лета! - закричали они и  забарабанили  по  столам.
Бильбо выступил блистательно. Именно такие речи  они  любили:  короткие  и
ясные.
     - Надеюсь, вы все так же рады, как и я?
     Оглушительные вопли. Крики "Да!" ("Нет" - тоже). Звуки труб и  рогов,
дудок и флейт, и других музыкальных инструментов. Как  уже  было  сказано,
тут присутствовало множество юных хоббитов. В руках  у  них  были  десятки
дудок и трещоток. На большинстве их стояла марка  Дейла:  для  большинства
хоббитов это ничего не говорило, но все соглашались, что  дудки  отличные.
Это были маленькие,  но  превосходно  сделанные  инструменты,  с  отличным
звучанием. В одном углу молодые Кроли и Брендизайки,  решив,  что  дядюшка
Бильбо  уже  кончил  свою  речь,  поскольку  он  сказал  все  необходимое,
организовали импровизированный оркестр  и  начали  веселый  танец.  Мастер
Эвард Крол и мисс Мелилот Брендизайк встали из-за стола и с колокольчиками
в руках начали танцевать "высокий круг"  -  танец  веселый,  но  несколько
излишне энергичный.
     Но Бильбо еще не кончил. Взяв у стоящего  рядом  хоббитенка  рог,  он
протрубил в него трижды. Шум прекратился.
     - Я не задержу вас долго, - воскликнул он. - Я созвал вас с целью...
     Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, а
один или два Крола насторожились.
     - Даже с тремя целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я  вас  всех
очень люблю и что сто одиннадцать лет - слишком короткий срок жизни  среди
таких великолепных и положительных хоббитов...
     Громовой взрыв одобрения.
     - Я не знаю и половины из вас так, как мне хотелось бы, и половина из
вас нравится мне меньше, чем вы того заслуживаете.
     Это было неожиданно и несколько затруднительно. Послышалось несколько
отрывочных аплодисментов, но большинство старались переработать услышанное
и понять, в чем же заключается комплимент.
     -  Во-вторых,  чтобы   отметить   свой   день   рождения.   -   Вновь
приветственные крики гостей. - Вернее наш день рождения. Так как это также
день рождения моего племянника, приемного  сына  и  наследника  Фродо.  Он
вступил в возраст и в права наследия...
     Несколько осторожных  хлопков  старших  хоббитов,  несколько  громких
выкриков:  "Фродо!  Фродо!  Веселый  Фродо!"  младших.   Лякошель-Торбинсы
нахмурились и задумались  над  тем,  что  же  означает  "вступил  в  права
наследования".
     - Вместе мы прожили 144 года. Ваша численность подобрана  так,  чтобы
составить это же число - один гросс, если можно так выразиться...
     Молчание.   Это   уже   не   комплимент.   Многие   гости,   особенно
Лякошель-Торбинсы, были оскорблены, чувствуя, что их пригласили только для
заполнения числа. "Один гросс". Что за вульгарное выражение?  (Гроссами  в
Уделе считали домашний скот).
     - Если мне будет позволено сослаться на древнюю историю, этот день  -
годовщина моего прибытия на бочке в город Эсгарот на долгом  озере:  но  в
тот момент я забыл о том, что это день моего рождения. Тогда мне был всего
лишь пятьдесят один год, и день рождения не  казался  мне  важным.  Банкет
тогда был великолепен, хотя я так замерз, что смог сказать  лишь  "большое
спасибо". Теперь я могу произнести более правильно - большое спасибо  всем
пришедшим на мой скромный прием...
     Упорное молчание. Все боялись, что теперь неизбежна песня или  стихи:
и они уже соскучились. Почему  он  не  перестает  болтать  и  не  даст  им
возможность заняться едой и питьем? Но Бильбо не пел и не читал стихов. Он
помолчал немного.
     - В-третьих,  и  это  последнее,  -  сказал  он,  -  я  хочу  сделать
объявление. - Последнее слово он произнес так громко и внезапно, что  все,
кто еще мог, сели прямо. - Мне не хочется  этого  говорить  -  как  я  уже
заявил, 111 лет - слишком короткий срок для жизни с вами, но это конец.  Я
ухожу. Я оставляю вас сейчас же. Прощайте!
     Он сошел со стула и исчез. Вспышка яркого пламени - на мгновение  все
гости ослепли. Когда они открыли глаза, Бильбо не было  нигде  видно.  Сто
сорок четыре изумленных хоббита сидели молча. Старый Одо  Длинноног  убрал
ноги со стола и топнул. Затем наступила  мертвая  тишина,  пока  внезапно,
после  нескольких  глубоких  вздохов  каждый   Торбинс,   Булкинс,   Крол,
Брендизайк, Грабб, Чабб, Бероуз, Болдер,  Брейсгирдл,  Брокхауз,  Гудбоди,
Хорнблауэр и Длинноног не начали наконец говорить.
     Все  пришли  к  общему  мнению,  что  шутка  очень  дурного  вкуса  и
необходимо еще очень много еды и  питья,  чтобы  у  гостей  прошел  шок  и
раздражение. "Он сошел с  ума,  я  всегда  это  говорил",  -  таково  было
наиболее популярное высказывание. Даже Кроли (за  немногими  исключениями)
решили, что поведение  Бильбо  нелепо.  В  тот  момент  все  считали,  что
исчезновение Бильбо - всего лишь глупая выходка.
     Но старый Рори Брендизайк не был так уверен в этом.  Ни  возраст,  ни
роскошный обед не затуманили его рассудка,  и  он  сказал  своей  невестке
Эсмеральде:
     - Что-то в этом есть подозрительное, моя дорогая! Мне  кажется,  этот
безумец Торбинс снова ушел. Глупый старый чудак. Но  о  чем  беспокоиться?
Ведь еду он с собой не забрал.
     И он громко попросил Фродо еще раз пустить по кругу кубок с вином.
     Фродо был единственный  из  присутствующих,  кто  ничего  не  сказал.
Некоторое время он молча сидел рядом с пустым стулом Бильбо и  не  обращал
внимания на замечания и вопросы. Он, конечно, наслаждался шуткой,  хотя  и
знал о  ней  заранее.  Ему  трудно  было  удержаться  от  смеха  при  виде
негодующего удивления гостей. Но в тоже время он был  глубоко  обеспокоен:
он понял неожиданно, что очень любит старого хоббита.  Большинство  гостей
продолжало есть, пить и обсуждать странности Бильбо  Торбинса,  прошлые  и
настоящие: но гнев Лякошель-Торбинсов все возрастал. Фродо не хотел больше
оставаться на приеме. Он отдал распоряжение  принести  еще  еды  и  питья,
затем встал, молча выпил за здоровье Бильбо и выскользнул из павильона.
     Что касается Бильбо Торбинса, то, произнеся свою речь, он  нащупал  в
кармане золотое Кольцо - волшебное Кольцо, которое он много лет  хранил  в
тайне. Сойдя со стула, он надел его на палец, и хоббиты  Хоббитона  больше
никогда не видели его.
     Он  быстро  прошел  к  своей  норе,  постоял   немного,   с   улыбкой
прислушиваясь к гулу в павильоне и звукам веселья в  других  частях  поля.
Потом пошел к себе. Снял праздничную одежду, свернул и завернул  в  бумагу
свой вышитый шелковый костюм, отложил его в сторону.  Затем  быстро  надел
старую одежду, укрепил вокруг талии свой потертый кожаный  пояс.  На  него
повесил короткий меч в старых ножнах  черной  кожи.  Из  запертого  ящика,
пропахшего нафталином извлек старый плащ с капюшоном. Он был  закрыт  там,
как будто представлял большую  ценность,  хотя  плащ  был  залатан  и  так
выцвел, что трудно  было  определить,  какой  его  цвет  первоначальный  -
вероятно, темно-зеленый. Плащ  был  великоват  для  Бильбо.  Затем  Бильбо
прошел в свой кабинет, достал из запертого  сейфа  сверток,  завернутый  в
старую одежду, и рукопись, переплетенную в кожу: достал так же  и  большой
конверт. Книгу и сверток он сунул в лежавший тут же мешок,  почти  доверху
наполненный. В конверт он положил Кольцо на золотой цепочке, запечатал его
и адресовал Фродо. Вначале он положил конверт на  камин,  но  затем  вдруг
передумал и сунул его в карман. В это мгновение открылась дверь  и  быстро
вошел Гэндальф.
     - Привет! - сказал Бильбо. - Я гадал, вернетесь ли вы?
     - Рад видеть тебя видимым, - ответил маг, садясь. - Я  хотел  застать
тебя и сказать тебе несколько слов на прощание. Мне  кажется,  все  прошло
великолепно и согласно задуманному.
     - Да, - ответил Бильбо,  -  хотя  эта  вспышка  была  сюрпризом:  она
удивила меня, не  говоря  уж  об  остальных.  Небольшая  добавка  с  вашей
стороны?
     - Верно. Ты  мудро  хранил  Кольцо  в  тайне  все  эти  годы,  и  мне
показалось необходимым дать гостям какое-нибудь другое  объяснение  твоего
исчезновения.
     -  Это  еще  более  улучшило  мою   шутку.   Вы   всегда   неожиданно
вмешиваетесь, - засмеялся Бильбо, - но вероятно, как всегда, лучше знаете,
что нужно делать.
     - Да - когда я вообще что-нибудь знаю.  Но  насчет  этого  последнего
дела я не совсем уверен. Теперь оно подошло к концу. Ты сыграл свою шутку,
встревожил или обидел большинство своих родственников и  дал  всему  Уделу
тему для разговоров на девять дней, а скорее -  на  девяносто  девять.  Ты
хочешь идти дальше?
     - Да. Я чувствую, что мне необходим отдых, очень длинный отдых, как я
уже говорил вам. Вероятно, постоянный отдых: не думаю,  чтобы  я  вернулся
когда-нибудь. В сущности, я не собираюсь возвращаться, и  уже  сделал  все
приготовления. Я стар, Гэндальф! Я  не  выгляжу  стариком,  но  в  глубине
сердца чувствую это. "Хорошо сохранился!", - фыркнул он.  -  Мне  кажется,
что все во мне стало тонким и сморщилось,  если  вы  меня  понимаете:  как
масло размазанное на всем куске хлеба, слишком большом куске. Здесь что-то
не так. Мне нужна перемена.
     Гэндальф внимательно посмотрел на него.
     - Да, здесь что-то не так, - задумчиво сказал он.  -  Я  считаю  твой
план наилучшим.
     - Что ж, теперь я готов. Я снова хочу увидеть горы, Гэндальф, - горы;
и найти место, где я могу отдохнуть, по-настоящему  отдохнуть.  В  мире  и
спокойствии, без кишащих вокруг родственников, без посетителей, непрерывно
звонящих в колокольчик у двери. Я должен найти место, где смог бы  кончить
свою книгу. Я придумал для нее хороший конец: "И он  жил  счастливо  после
всех этих событий до конца своих дней."
     Гэндальф засмеялся.
     - Надеюсь, так и будет, но никто не сможет прочесть эту  книгу,  даже
если она будет закончена.
     - Почему же, со временем смогут. Фродо уже  читал  те  части,  что  я
написал. А вы присмотрите за Фродо?
     - Да, присмотрю. Я буду навещать его так часто, как смогу.
     - Он, конечно, пошел бы со мной, если бы я попросил его.  В  сущности
он даже сам предложил это, как раз перед приемом. Но на самом деле он  еще
не хочет. Я же хочу увидеть еще раз перед смертью горы и дикие страны,  но
он все еще слишком любит Удел, его поля, леса и маленькие реки. Ему  здесь
хорошо. Я все оставляю ему, за исключением, конечно,  нескольких  мелочей.
Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого
времени он сам себе хозяин.
     - Все? - спросил Гэндальф. - И Кольцо? Ты согласился на это, вспомни.
     - Ну... Гм... Да, вероятно, и оно, - запнулся Бильбо.
     - Где оно?
     - В конверте, как вы знаете, - нетерпеливо ответил Бильбо.  -  Он  на
камине. Нет. Вот он, в моем кармане! - Он колебался.  -  И  разве  это  не
странно? - сказал он наконец, как бы самому  себе.  -  Почему  бы  и  нет?
Почему бы ему тут и не остаться?
     Гэндальф снова внимательно посмотрел на Бильбо, в его  глазах  что-то
сверкнуло.
     - Я думаю, Бильбо, - спокойно сказал он, - его лучше оставить тут. Ты
не хочешь этого?
     - Ну, да... И  нет.  Теперь  я  думаю,  что  мне  вообще  не  хочется
расставаться с ним. И я не понимаю, зачем  мне  его  отдавать?  Почему  вы
хотите, чтобы я сделал это? - спросил он и голос его изменился. Теперь  он
был резким, подозрительным и  раздраженным.  -  Вы  всегда  изводили  меня
вопросами о моем Кольце,  вы  никогда  не  беспокоились  о  других  вещах,
полученных в путешествии.
     - Мне нужна была правда, - сказал Гэндальф. - Это чрезвычайно  важно.
Волшебное... Кольцо... Они... Гм...  Волшебные.  Они  редки  и  интересны.
Можно сказать, что я профессионально интересуюсь твоим Кольцом. И я должен
знать, где оно, если ты пускаешься  в  странствия.  И  я  считаю,  что  ты
достаточно долго владел им. Тебе оно больше не нужно, Бильбо,  если  я  не
ошибаюсь?
     В глазах Бильбо сверкнул гнев. Его доброе лицо застыло.
     - Почему не нужно? - воскликнул он.  -  И  какое  вам  дело  до  моей
собственности? Оно мое. Я нашел его. Оно пришло ко мне.
     - Да, да, - сказал Гэндальф, - но не нужно сердиться.
     - Это вы виноваты, - сказал Бильбо. - Кольцо  мое,  говорю  вам.  Мое
собственное. Моя прелесть. Да, моя прелесть.
     Лицо  мага  оставалось  серьезным  и  внимательным,  и  только  блеск
глубоких глаз свидетельствовал, что он удивлен и встревожен.
     - Так его уже называли, - сказал он, - но называл не ты.
     - А теперь называю я. А почему бы  и  нет?  Даже  если  то  же  самое
говорил Горлум. Кольцо теперь не его, а мое, и говорю вам, что  я  сохраню
его.
     Гэндальф встал. Он сказал строго:
     - Ты будешь глупцом, Бильбо, если сделаешь это. С каждым твоим словом
это становится все яснее. Ты слишком долго  владел  Кольцом.  Откажись  от
него! И тогда ты снова станешь самим собой, ты будешь свободен.
     - Я сделаю то, что захочу, - упрямо ответил Бильбо.
     - Ну, ну, мой дорогой хоббит! - сказал Гэндальф. -  Всю  твою  долгую
жизнь мы были друзьями, и ты задолжал мне кое-что. Выполняй свое  обещание
- отдай Кольцо!
     - Ну, если вы сами хотите мое Кольцо, так и  говорите!  -  воскликнул
Бильбо. - Но вы его не получите. Я не  отдам  вам  свою  прелесть,  я  уже
сказал.
     Его рука опустилась на шероховатую рукоять меча.
     Глаза Гэндальфа сверкнули.
     - Вскоре наступит моя очередь рассердиться, - сказал он.  -  Если  ты
еще раз скажешь это, я рассержусь. Тогда ты увидишь Гэндальфа без маски...
     Он сделал шаг к  хоббиту,  и  казалось,  он  стал  выше  ростом,  его
огромная тень заполнила всю комнату.
     Бильбо  попятился  к  стене,  тяжело  дыша,  сжимая  руками   карман.
Некоторое время они стояли, глядя  друг  другу  в  лицо.  И  напряжение  в
комнате росло. Глаза Гэндальфа не отрывались от  хоббита.  Наконец  Бильбо
медленно разжал руки и начал слегка дрожать.
     - Не знаю, что это с вами, Гэндальф? - проговорил он. - Вы никогда не
были таким. Из-за чего все это? Кольцо ведь мое, я нашел его. И если бы не
Кольцо, Горлум убил бы меня. Я не вор, чтобы он не говорил.
     - Я никогда не называл тебя так, - ответил Гэндальф. - И  я  тоже  не
вор. Я не собираюсь грабить тебя, но хочу помочь. Я хочу, чтобы  ты  верил
мне, как и раньше.
     Он отвернулся, напряжение  спало  с  его  лица.  Казалось,  он  вновь
превратился в седого старика, согбенного и озабоченного.
     Бильбо протер рукой глаза.
     - Простите, - сказал он. - Но со  мной  происходит  что-то  странное.
Будет большим облегчением не беспокоиться о нем больше. Оно заняло слишком
большое место в моих мыслях. Иногда мне кажется, что это глаз, наблюдающий
за мной. И мне всегда хочется надеть его и исчезнуть.  Я  пытался  закрыть
его, но понял, что не могу быть спокоен, если оно не у меня в кармане.  Не
знаю, почему. Кажется, я не могу покончить с этим.
     - Тогда поверь мне,  -  ответил  Гэндальф.  -  Уходи  и  оставь  его.
Откажись от владения им. Отдай его Фродо, и я присмотрю за ним.
     Несколько мгновений Бильбо стоял в раздумье и нерешительности.  Потом
выдохнул.
     - Хорошо, - с усилием сказал он. - Согласен. -  Он  повел  плечами  и
печально улыбнулся. - В конце концов, я и прием устроил для того же: чтобы
раздать подарки и вместе  с  ними  легче  расстаться  с  Кольцом.  Но  это
оказалось не так легко. Итак, Кольцо переходит  к  Фродо  вместе  со  всем
остальным. - Он глубоко вздохнул. - А теперь я и в самом деле должен идти,
иначе кто-нибудь увидит меня. Я уже попрощался и не хочу  делать  это  еще
раз. - Он подобрал свой мешок и двинулся к двери.
     - Кольцо все еще у тебя в кармане, - заметил маг.
     - Да! - воскликнул Бильбо. - А  также  мое  завещание  и  все  другие
документы. Лучше возьмите их и освободите меня. Так будет безопасней.
     - Нет, не давай мне Кольцо, - сказал Гэндальф. - Положи его на камин.
Оно будет лежать там до прихода Фродо. Я подожду его.
     Бильбо достал конверт и хотел положить его рядом с часами, но в  этот
момент рука его дернулась, и конверт  упал  на  пол.  Но  прежде,  чем  он
подобрал его, маг наклонился, схватил конверт и положил его на место. Лицо
хоббита  вновь  гневно  исказилось.  Внезапно   оно   смягчилось,   Бильбо
рассмеялся.
     - Ну что ж, дело сделано, - сказал он. - Теперь я ухожу.
     Они вышли в зал. Бильбо взял  свою  любимую  палку,  потом  свистнул.
Изнутри показалось три гнома.
     - Все готово? - спросил Бильбо. - Уже все упаковано и погружено?
     - Все, - ответили они.
     - Тогда пошли, - и он шагнул к выходу.
     Уже была ночь, черное небо усыпали  звезды.  Бильбо  взглянул  вверх,
вдохнул в себя ночные запахи.
     - Как хорошо! Как хорошо снова быть в пути вместе с  гномами!  Именно
этого мне не хватало все эти долгие годы. До свидания! - сказал он,  глядя
на старый дом и кланяясь ему. - До свидания, Гэндальф!
     - До свидания, Бильбо! Береги  себя!  Ты  уже  стар  и,  может  быть,
достаточно мудр.
     - Беречь себя? И не собираюсь.  Не  беспокойтесь  обо  мне.  Я  снова
счастлив. Но время идти. Я снова в пути, как и раньше, - добавил он  тихим
голосом, и как бы про себя запел во тьме:

                   В поход, беспечный пешеход,
                   Уйду, избыв печаль, -
                   Спешит дорога от ворот
                   В заманчивую даль,
                   Свивая тысячи путей
                   В один бурливый, как река.
                   Хотя, куда мне плыть по ней,
                   Не знаю я пока...

     Он помолчал немного. Потом, ни слова не добавив, отвернулся от  огней
и голосов в поле и под навесами и, сопровождаемый тремя товарищами, прошел
через  сад  и  поспешил  по  длинной  наклонной  тропе.  В  низком   месте
перепрыгнул через живую изгородь в конце склона и пошел через луг, проходя
в ночи, как шум ветра в траве.
     Гэндальф некоторое время смотрел ему вслед, во тьму.
     - До свидания, мой дорогой Бильбо, до нашей следующей встречи! - тихо
сказал он и вернулся в дом.
     Вскоре  пришел  Фродо  и  увидел  сидящего  в   темноте   задумчивого
Гэндальфа.
     - Он ушел? - спросил Фродо.
     - Да, - ответил Гэндальф, - он наконец-то ушел.
     - Хотел бы  я...  Я  хочу  сказать,  что  до  сегодняшнего  вечера  я
надеялся, что это шутка, - проговорил Фродо. - Но в глубине души  я  знал,
что он уйдет. Он всегда шутил, говоря о серьезных вещах.  Я  хотел  прийти
побыстрее, чтобы еще застать его.
     - Я думаю, что он предпочел  уйти  незаметно,  -  сказал  маг.  -  Не
волнуйся. Он в порядке - пока. Он оставил для тебя конверт. Вот он!
     Фродо  взял  с  камина  конверт,  взглянул  на  него,  но   не   стал
распечатывать.
     - Здесь его завещание и все документы, я думаю, - сказал Гэндальф.  -
Теперь ты хозяин Торбы-на-Круче. И мне  кажется,  что  там  ты  найдешь  и
золотое Кольцо.
     - Кольцо! - воскликнул Фродо. - Он оставил его мне?  Но  почему?  Оно
могло быть ему полезным.
     - Может, да, а может, и нет, - сказал Гэндальф. - На твоем месте я не
стал бы его использовать. Никому о нем не говори и береги его. А теперь  я
отправлюсь поспать.
     Как хозяин Торбы-на-Круче Фродо считал  своим  долгом  попрощаться  с
гостями. Слухи о странных событиях теперь распространились по всему  полю,
но Фродо только сказал, что к утру все, несомненно, прояснится. К полуночи
прибыли экипажи  для  важных  хоббитов.  Один  за  другим  они  отъезжали,
заполненные  сытыми,  но  неудовлетворенными   хоббитами.   Потом   пришли
садовники и на тачках увезли все, что было небрежно оставлено гостями.
     Медленно проходила ночь. Встало солнце. Хоббиты  проснулись  необычно
поздно. Прошло утро. Пришли рабочие и  начали  убирать  павильон,  уносить
столы и стулья, ложки, ножи, бутылки и тарелки, и лампы, и цветущие  цветы
в ящиках, забытые сумки, перчатки и недоеденную  пищу  (впрочем,  ее  было
совсем  немного).  Затем  без  приглашения  пришли  хоббиты:  Торбинсы   и
Булкинсы,  и  Болдеры,  и  Кроли,  и  другие  гости,  которые   жили   или
останавливались поблизости. К  середине  дня  в  Торбе-на-Круче  собралась
большая толпа хоббитов, не приглашенных, но и не неожиданных.
     Фродо  ждал  на  ступенях,  улыбаясь,  но  выглядел  он   усталым   и
озабоченным.  Он  приветствовал  всех,  но  не  смог  ничего  добавить   к
вчерашнему. Ответ его на все вопросы был одинаков:
     - Мастер Бильбо Торбинс ушел; насколько я знаю, он здоров.
     Несколько посетителей он пригласил войти внутрь, сказал,  что  Бильбо
оставил им "посылки".
     Внутри, в зале, были грудой навалены пакеты и свертки. На  каждом  из
них была табличка. Вот некоторые из этих табличек.
     Аделарду Кролу от Бильбо: зонтик. Аделард всегда,  будучи  в  гостях,
уносил хозяйские зонтики.
     Доре Торбинс на память  о  долгой  переписке  на  память  от  Бильбо:
большая корзина для ненужных бумаг. Дора была сестрой Дрого и старейшей из
оставшихся в живых родственниц Бильбо и Фродо; ей  было  99  лет  и  более
полустолетия она исписывала горы бумаг добрыми советами.
     Мило Бероузу с надеждой, что это ему пригодится от Б.Б.: золотое перо
и бутылочка чернил. Мило никогда не отвечал на письма.
     Анжелике от дядюшки Бильбо: выпуклое зеркало. Анжелика была из  семьи
Торбинсов и она слишком любила разглядывать свое лицо.
     В коллекцию Хьюго Брейсгирдля от жертвователя: пустой  книжный  шкаф.
Хьюго собирал книги и никогда не возвращал взятые у других.
     Любелии Лякошель-Торбинс в подарок:  ящичек  с  серебряными  ложками.
Бильбо был уверен, что она присвоила себе большую часть его ложек, пока он
находился в путешествии. Любелия хорошо это знала. Она поняла намек, но от
ложек не отказалась.
     Это лишь несколько примеров заготовленных подарков. Дом Бильбо за его
долгую жизнь был забит вещами.  Такова  тенденция  всех  хоббичьих  нор  -
становиться забитыми вещами; и этому вполне  отвечал  обычай  дарить  друг
другу подарки в день рождения. Конечно, не всегда подарки в день  рождения
были новыми: несколько старых мусомов с забытым назначением  циркулировали
по всему району: но Бильбо обычно получал новые подарки и все их сохранил.
Теперь старая нора стала понемногу расчищаться.
     На каждом подарке была табличка, написанная самим  Бильбо.  Иногда  с
язвительным замечанием. Но большинство подарков, конечно, были  желанными.
И вот теперь беднейшие хоббиты, особенно из  Бэгшот-Роу,  получили  немало
добра. Старик Скромби получил два мешка картошки, новую лопату,  шерстяной
плащ и бутылочку мази для скрипящих суставов.  Старый  Рори  Брендизайк  в
благодарность за свое  гостеприимство  получил  дюжину  бутылок  отличного
красного вина - крепкого красного вина  из  Саутфартинга,  купленного  еще
отцом Бильбо. Рори совершенно простил Бильбо и  после  первой  же  бутылки
громогласно назвал его отличным парнем.
     Конечно, очень многое  было  оставлено  Фродо.  Он  стал  обладателем
главных богатств, так же как и книг, картин, мебели. Но нигде не  было  ни
следа денег или драгоценностей; не было роздано ни  пенни,  ни  стеклянной
бусинки.
     Фродо очень устал  в  этот  день.  Ложный  слух,  что  раздается  все
домашнее  имущество  Бильбо,  распространился  как  лесной  пожар;  вскоре
площадь перед домом была заполнена хоббитами,  у  которых  здесь  не  было
никакого дела, но от которых нельзя было избавиться. Таблички были сорваны
и подарки перемешались. Начались ссоры. Некоторые начали меняться,  другие
старались улизнуть с непредназначенными для них  подарками.  Дорога  перед
входом была загромождена тачками и тележками.
     Посреди этого смятения прибыли Лякошель-Торбинсы. Фродо на  некоторое
время скрылся, оставив своего друга  Мерри  Брендизайка  присматривать  за
порядком. Когда Отто заявил громко, что хочет видеть Фродо, Мерри  вежливо
поклонился и сказал:
     - Он отдыхает.
     - Вернее прячется, - заметила Любелия. - Во всяком  случае  мы  хотим
его увидеть и мы его увидим. Иди и скажи ему это!
     Мерри надолго оставил их в зале, и у них была возможность  разглядеть
оставленные им в подарок ложки. Подарок не улучшил их  настроения.  Вскоре
их пригласили в кабинет. Фродо сидел за столом, перед ним лежало множество
бумаг. Он  выглядел  недовольным  -  ясно,  что  ему  не  хотелось  видеть
Лякошель-Торбинсов. Он встал, беспокойно перебирая пальцами в кармане.  Но
заговорил он очень вежливо.
     Лякошель-Торбинсы  были  настроены  весьма  агрессивно.  Вначале  они
предложили ему заплатить (очень немного, по-дружески, как они сказали)  за
различные ценные предметы,  на  которых  не  было  табличек.  Когда  Фродо
заявил, что будут розданы только те предметы, которые  подготовлены  самим
Бильбо, они сказали, что все это дело весьма подозрительно.
     - Для меня ясно только одно, - сказал  Отто,  -  что  ты  все  хочешь
забрать себе. Я требую показать завещание.
     Если бы не усыновление Фродо, Отто  был  бы  наследником  Бильбо.  Он
внимательно прочитал завещание и фыркнул. К несчастью, оно  было  написано
очень ясно и  правильно  оформлено  (согласно  обычаям  хоббитов,  которые
помимо всего прочего, требуют подписи семи свидетелей, сделанных  красными
чернилами).
     - Опять ни с чем! - сказал он жене. - И  это  после  шестидесяти  лет
ожидания. Ложки? Вздор! - Он щелкнул пальцами под носом Фродо и вышел.  Но
от Любелии не так легко был избавиться. Спустя некоторое время Фродо вышел
из кабинета, чтобы посмотреть как идут дела, и обнаружил, что она все  еще
в доме и шныряет по всем углам. Он вежливо проводил  ее,  после  того  как
избавил от нескольких небольших, но ценных предметов, случайно попавших ей
в сумочку. Лицо ее выглядело так, будто  она  мучительно  ищет  слова  для
прощания, но она только сказала:
     - Вы об этом еще пожалеете,  молодой  человек.  По  какому  праву  вы
здесь? Вы не Торбинс, вы - Брендизайк!
     - Слышал, Мерри? Это оскорбление, -  сказал  Фродо,  запирая  за  ней
дверь.
     -  Нет,  это  комплимент,  -  ответил  Мерри  Брендизайк,  -  хотя  и
несправедливый.
     Вернувшись в нору, они изгнали трех юных хоббитов (двух  Булкинсов  и
одного Болдера), которые пробивали дыры в  стенах  одной  кладовки.  Фродо
чуть не подрался с молодым Санчо Длинноногом (внуком старого Одо), который
начал раскапывать большую кладовую, ему послышалось  там  эхо.  Легенды  о
золоте Бильбо породили любопытство  и  надежды;  все  знают,  что  золото,
доставшееся благодаря волшебству, можно  отыскать,  только  если  тебе  не
мешают.
     Когда он одолел Санчо и вытолкал его, Фродо упал на стул в зале.
     - Пора закрывать магазин, Мерри, - сказал он. - Закрой дверь и никому
сегодня не открывай, даже если они притащат таран.
     После этого они решили освежиться чашкой запоздалого чая.
     Он едва успел сесть за стол, как последовал негромкий стук в дверь.
     - Верно, опять Любелия, - подумал вслух Фродо. - Придумала что-нибудь
действительно вредное и вернулась, чтобы сказать это мне, но с этим  можно
и подождать.
     Он продолжал пить чай. Стук повторился, на этот раз громче, но он  не
обращал на него внимания. Внезапно в окне появилась голова мага.
     - Если ты не впустишь меня, Фродо, - сказал он, - я  пну  дверь  так,
что она пролетит через весь холм и вместе с норой провалится в тартарары!
     - Мой дорогой Гэндальф, минуточку, -  воскликнул  Фродо,  подбегая  к
двери. - Входите же, входите! Я думал, что это Любелия.
     - Тогда я тебя прощаю. Но я недавно видел ее: она  ехала  на  пони  в
сторону Байуотера, и от ее лица скисло бы и свежее молоко.
     - Я и сам от нее едва не скис. Честно говоря, я ухватился  за  Кольцо
Бильбо. Хотел исчезнуть.
     - Не делай этого! - сказал Гэндальф, садясь. - Осторожнее с  Кольцом,
Фродо! Между прочим, именно из-за него я  и  зашел  к  тебе,  Фродо.  Хочу
сказать тебе несколько слов на прощанье.
     - Что же именно?
     - А что ты знаешь о Кольце?
     - Только то, что рассказал мне Бильбо. Я слышал его рассказ:  как  он
нашел Кольцо и как использовал его. В путешествии имеется в виду.
     - Какой же это рассказ?
     - О, не тот, что он рассказал гномам  и  записал  в  своей  книге,  -
сказал Фродо. -  Он  рассказал  мне  правду,  вскоре  после  того,  как  я
поселился здесь. Он говорил, что вы  измучили  его  вопросами,  и  он  все
рассказал вам, поэтому и мне нужно знать правду.  "Между  нами  не  должно
быть тайн, Фродо, - сказал он. - Но больше никому  рассказывать  не  надо.
Кольцо в любом случае принадлежит мне."
     - Интересно, - пробормотал Гэндальф. - И что же ты об этом думаешь?
     - Если вы имеете в виду разговоры о "подарке", то  правдивая  история
кажется мне наиболее вероятной. Мне непонятно,  зачем  же  Бильбо  выдумал
что-то. Это на него непохоже. Вообще, он вел себя странно.
     - Да. Но с теми, кто владеет сокровищами могут  происходить  странные
вещи. Если они этими условиями пользуются. Это для тебя  предупреждение  -
будь осторожен с Кольцом. У него могут быть и  другие  способности,  а  не
только способность делать его владельца невидимым.
     - Не понимаю, - ответил Фродо.
     - И я не понимаю, - согласился маг. - Я вообще думаю  много  об  этом
Кольце, особенно с прошлой ночи. Не следует волноваться.  Но  если  хочешь
выслушать мой совет: используй его как можно реже или вовсе  не  используй
его так, чтобы вызвать разговоры и подозрения.  Повторяю:  храни  тайну  и
береги Кольцо.
     - Вы говорите загадочно. Чего вы опасаетесь?
     - Я не уверен. Поэтому больше ничего не скажу. Может, я смогу сказать
больше, когда вернусь. А теперь я ухожу...
     Он встал.
     - Уже! - воскликнул Фродо. - Я  думал,  что  вы  останетесь  хоть  на
неделю. Я надеялся на вашу помощь.
     - Я так  и  собирался  сделать,  но  пришлось  изменить  свои  планы.
Возможно, что и меня не будет долго: но как  только  смогу,  я  вернусь  и
увижусь с тобой. Жди меня, и я проберусь к тебе тайно. Больше  мне  нельзя
посещать Удел открыто. Я вижу, что становлюсь популярным в Уделе. Говорят,
что я помеха и нарушения тишины и спокойствия... Некоторые обвиняют меня в
том, что я побудил Бильбо уйти, и даже в худшем. Если хочешь знать,  мы  с
тобой заключили союз, чтобы завладеть сокровищами Бильбо...
     - Некоторые! - воскликнул Фродо. - Это Отто и Любелия. Как  низко!  Я
отдал бы всю  Торбу-на-Круче  со  всем  содержимым,  если  бы  можно  было
отправиться вместе с Бильбо Торбинсом. Я люблю Удел.  Но  я  тоже  начинаю
чувствовать желание уйти. Не знаю, увижу ли я его вновь.
     - И я, - сказал Гэндальф. - Но меня беспокоят и  другие  проблемы.  А
сейчас... До свидания. Заботься о себе! Рассчитывай на  меня,  особенно  в
трудные времена. До свидания!
     Он прощально взмахнул рукой и вышел.  И  Фродо  показалось,  что  маг
необычно  согнут,  как  будто  на  его  плечи  легла   огромная   тяжесть.
Приближался вечер, и укутанная в плащ фигура быстро  исчезла  в  сумерках.
Фродо не видел Гэндальфа долгое время.

3. ТРОЕ - ЭТО КОМПАНИЯ

     - Я, сэр! -  воскликнул  Сэм,  вскакивая,  точно  как  пес,  которого
позвали на прогулку. - Я пойду и увижу эльфов и все  остальное!  Да,  все!
Ура! - закричал он и разразился слезами.
     - Ты должен уйти тихо и быстро, - сказал Гэндальф.
     Прошло две или три недели, а Фродо все еще  не  показывал  вида,  что
готов к уходу.
     - Я знаю. Но сделать это так трудно, - возразил он. - Если  я  просто
исчезну, как в свое время Бильбо, начнутся разговоры по всему Уделу.
     - Конечно, ты не должен исчезать, - согласился Гэндальф. - Быстро  не
значит немедленно. Ты должен придумать какой-либо  способ,  как  незаметно
выскользнуть из Удела. Ради этого  стоит  немного  и  задержаться.  Но  не
откладывай слишком надолго.
     - Как насчет осени после нашего дня  рождения?  -  спросил  Фродо.  -
Думаю, к тому времени я смогу подготовиться.
     По правде говоря, ему совсем не хотелось начинать подготовку  теперь,
когда ему нужно было это  делать.  Торба-на-Круче  казалась  теперь  более
желанной, чем когда-либо, и он хотел как можно  полнее  насладиться  своим
последним летом в Уделе. Он знал, что когда придет осень, ему легче  будет
думать о путешествии, как всегда в это время года. Он уже решил в  глубине
души  пуститься  в  путь  после  своего  пятидесятилетия:   Бильбо   тогда
исполнится 128 лет. Этот день казался  ему  подходящим  для  начала  пути.
Последовать за Бильбо - это  его  всегдашняя  мечта  и  единственное,  что
делает более терпимой мысль о путешествии. Он как  можно  меньше  думал  о
Кольце и о том, куда оно может его привести. Но  он  не  говорил  об  этих
своих мыслях Гэндальфу. Что же думал сам Гэндальф, было вообще  невозможно
понять.
     Он поглядел на Фродо и улыбнулся.
     - Хорошо, - сказал  он.  -  Но  дольше  не  задерживайся.  Я  начинаю
беспокоиться. А пока будь осторожен и не давай даже  малейшего  намека  на
то, куда ты пойдешь. И сам проследи, чтобы Сэм  Скромби  не  болтал.  Если
только он попробует, я на самом деле превращу его в жабу.
     - Насчет того, куда я пойду, - заметил Фродо, - проговориться трудно,
потому что я сам этого не знаю.
     - Не говори глупостей! - сказал Гэндальф. - Я  ведь  не  предупреждаю
тебя, чтобы ты не оставлял свой адрес на почте. Но ты оставляешь  Удел,  и
об этом никто не должен знать, пока ты не уйдешь. А ты должен уйти. И куда
бы ты не пошел - на север, на юг, запад или восток, никто не должен  знать
этого направления.
     - Я был так занят мыслями о прощании с Торбой и Уделом, что  даже  не
подумал еще о направлении, -  сказал  Фродо.  -  Куда  же  мне  идти?  Чем
руководствоваться? Чего искать? Бильбо ушел на поиски сокровищ и  вернулся
назад: но я ухожу, чтобы не вернуться, насколько я понимаю.
     - Ты не можешь заглядывать так далеко, - сказал Гэндальф. -  И  я  не
могу. Может, твоя задача - отыскать Щели Судьбы,  а  может  этим  займется
кто-нибудь другой, не знаю. Во всяком случае, ты пока не готов  к  долгому
путешествию.
     - Нет, не  готов,  -  согласился  Фродо.  -  Но  куда  же  мне  тогда
двинуться?
     - Навстречу опасности, но не торопясь, не стремглав, - ответил маг. -
Если хочешь получить ответ, вернее  совет,  иди  в  Ривенделл.  Этот  путь
наименее опасен, хотя дорога сейчас не та, что раньше, и с каждым годом по
ней двигаться будет все труднее.
     - Ривенделл! - сказал Фродо. - Очень хорошо, я двинусь на  восток,  в
Ривенделл. Я возьму с собой в гости к эльфам Сэма: он будет в восторге.
     Фродо говорил весело, но в сердце  он  ощутил  вдруг  жгучее  желание
увидеть дом Элронда полуэльфа и туманную дымку на дне глубоких долин,  где
до сих пор живет в мире волшебный народ.
     Однажды летним вечером поразительная новость дошла до "Ветви Плюща" и
"Зеленого Дракона". Гиганты и другие чудовища с границ Удела  были  забыты
для более важного дела: мастер Фродо продавал Торбу-на-Круче, а в сущности
он уже продал ее - Лякошель-Торбинсам.
     - За приличный куш, - говорили одни.
     - Его не так легко получить, когда покупатель  -  миссис  Любелия,  -
добавил другой - ведь Отто умер несколько лет назад  в  почтенном,  но  не
предельном для хоббитов возрасте, в 102 года.
     Причина,  по  которой  мастер  Фродо  продал  свою  прекрасную  нору,
обсуждалась  больше,  чем   даже   цена.   Некоторые   развивали   теорию,
поддерживаемую кивками и намеками  самого  мастера  Торбинса,  что  деньги
Фродо истощились: он покидает  Хоббитон  и  будет  в  спокойствии  жить  в
Бакленде среди своих  родственников  Брендизайков  "как  можно  дальше  от
Лякошель-Торбинсов", - добавляли некоторые. Но настолько прочной оказалась
вера в неисчерпаемые богатства Торбы, что большинство не могло поверить  в
эту теорию и пытались отстоять другую причину продажи. Многие  заподозрили
темный и неразоблаченный заговор Гэндальфа. Хотя он держался очень скромно
и  не  выходил  днем,  было  хорошо  известно,  что  он   "скрывается"   в
Торбе-на-Круче. И хотя переселение трудно было связать с его  колдовством,
факт оставался фактом: Фродо Торбинс переселялся в Бакленд.
     - Да, я перееду осенью, - говорил он. - Мерри Брендизайк  подыскивает
для меня небольшую уютную нору, а может, маленький дом.
     В сущности с помощью Мерри он уже  нашел  и  купил  небольшой  дом  в
Крикхэллоу, в местности за Баклбери. Всем, кроме Сэма, было заявлено,  что
Фродо собирается поселиться в этом доме постоянно. Выбор  дома  объяснялся
выбором восточного направления будущего путешествия: Бакленд находился  на
восточных границах Удела, а поскольку Фродо жил  там  в  детстве,  то  его
возвращение туда покажется правдоподобным.
     Гэндальф оставался в  Уделе  в  течении  целых  двух  месяцев.  Затем
однажды вечером в конце июня, вскоре после  того,  как  стало  известно  о
планах Фродо, Гэндальф неожиданно заявил, что  отправляется  на  следующее
утро.
     - Надеюсь, ненадолго, - сказал он. -  Но  мне  нужно  отправиться  на
южные границы за новостями. Я задержался здесь дольше, чем следовало.
     Говорил он весело, но Фродо показалось, что маг чем-то обеспокоен.
     - Что-то случилось? - спросил он.
     - Нет, но я слышал кое-что  и  поэтому-то  мне  необходимо  взглянуть
самому. Если я решу, что тебе нужно уходить немедленно, я тут  же  вернусь
или в крайнем случае пошлю сообщение. Тем временем ты  готовься,  но  будь
осторожен, особенно в обращении с Кольцом. Еще раз  повторяю:  никогда  не
используй его!
     Он выступил на рассвете.
     - Я могу вернуться в любой день, - сказал он. -  Самое  позднее  -  к
прощальному приему. Думаю, что  тебе  может  понадобиться  моя  помощь  на
дороге.
     Вначале Фродо беспокоился и  часто  задумывался,  что  же  такое  мог
услышать Гэндальф, но постепенно его беспокойство рассеялось, а в  хорошую
погоду он вообще забывал о своих заботах. В Уделе редко приходилось видеть
такое прекрасное лето  и  такую  прекрасную  осень:  деревья  гнулись  под
тяжестью яблок, в ульях было полно меда  и  пшеница  уродилась  высокая  и
густая.
     Осень уже давно наступила, когда Фродо  начал  вновь  беспокоиться  о
Гэндальфе. Уже проходил сентябрь, а от мага не было никаких известий.  Все
ближе  становился  день  рождения  и  переселения,  а  Гэндальф   все   не
возвращался и не слал сообщений. А Торбу-на-Круче охватила суета.  Прибыли
некоторые из друзей Фродо, чтобы помочь ему упаковаться: тут были Фрекогар
Болдер и Фольс Булкинс и, конечно, его ближайшие друзья: Пин Крол и  Мерри
Брендизайк. Вместе они перевернули Торбу вверх дном.
     Двадцатого сентября в Бакленд двинулись две грузовые повозки:  в  них
были вещи и мебель, отправленные Фродо в его  новый  дом.  Повозки  должны
были проехать по мосту через Брендивайн. На следующий день Фродо начал  по
настоящему беспокоиться и постоянно высматривал Гэндальфа. Утро  четверга,
его дня рождения, было таким же ясным и прекрасным, как много лет назад, в
день приема Бильбо. Гэндальф все еще не появлялся. Вечером Фродо дал  свой
прощальный ужин: он был совсем небольшим, лишь для него самого и  четверых
помощников: а Фродо был обеспокоен и находился в плохом настроении.  Мысль
о том, что он скоро расстанется с друзьями своей юности, огорчила его.  Он
раздумывал, как сообщить им об этом.
     Четверо хоббитов были в отличном расположении  духа,  и  ужин  вскоре
стал веселым, несмотря на отсутствие Гэндальфа. В столовой, кроме стола  и
стульев, ничего не было, но еда была хорошей, а вино - отличным: Фродо  не
включил свое вино в список проданного Лякошель-Торбинсам.
     -  Что   бы   не   случилось   с   остальным   моим   добром,   когда
Лякошель-Торбинсы  наложат  на  него  лапу,  для  этого  я  нашел  хорошее
помещение! - воскликнул Фродо, осушая  свой  стакан.  Это  были  последние
глотки старого вина.
     Они спели много  песен  и  обсудили  множество  вопросов,  выпили  за
здоровье Бильбо и Фродо - это был обычай, установленный самим Фродо. Затем
они вышли подышать свежим воздухом и взглянуть на звезды,  а  потом  легли
спать. Прием окончился, а Гэндальфа все не было.
     На следующее утро они опять занялись упаковкой оставшегося  имущества
еще на одну повозку. На ней вместе с Фетти  (Фрекогаром  Болдером)  выехал
Мерри.
     - Кто-то должен быть там и согреть дом к  вашему  приезду,  -  сказал
Мерри. - Ну, пока. Увидимся послезавтра, если не уснете в пути.
     После завтрака ушел домой Фродо, но Пин остался.  Фродо  беспокоился,
напрасно ожидая шагов Гэндальфа. Он решил ждать до ночи. В  конце  концов,
если он срочно понадобится Гэндальфу, тот может  прийти  и  в  Крикхэллоу.
Может, он уже там и поджидает их. Фродо собирался уйти пешком из Хоббитона
в Баклбери, притом среди многих причин было  и  желание  в  последний  раз
взглянуть на Удел.
     - К тому же мне надо потренироваться, - сказал он, глядя  на  себя  в
пыльное зеркало в полупустом зале. Он уже давно не предпринимал длительных
прогулок, и ему показалось, что отражение выглядит вялым.
     После   завтрака,   к   большому   неудовольствию   Фродо,    прибыли
Лякошель-Торбинсы: Любелия и ее старший сын Лото.
     - Наконец наше! - сказала Любелия, входя. Это  было  невежливо  и  не
совсем правильно: договор  о  продаже  Торбы-на-Круче  вступал  в  силу  в
полночь. Но, наверно, Любелию можно было простить: ей пришлось ждать этого
момента на 77 лет дольше, чем она рассчитывала, и сейчас ей было 100  лет.
Она пришла проследить, чтобы ничто из оплаченного ею не пропало, и  хотела
получить ключи. Потребовалось немало времени, чтобы удовлетворить ее,  так
как она принесла с собой длинные списки и хотела удостовериться,  что  все
на месте. В конце концов, она в сопровождении Лото удалилась, унося ключ и
получив обещание, что второй ключ, запасной, будет оставлен  у  Скромби  в
Бэгшот-Роу. Она фыркала и ясно показывала, что считает  Скромби  способным
ограбит нору до полуночи. Фродо не предложил ей даже чаю.
     Он пил чай  с  Пином  и  Сэмом  Скромби  на  кухне.  Было  официально
объявлено, что Сэм отправляется в Бакленд вместе с мастером Фродо и  будет
там присматривать за  его  садом:  соглашение  подписал  Гаффор,  который,
впрочем, был очень недоволен будущим соседством Любелии.
     - Наш последний ужин в Торбе, - сказал Фродо, откидываясь  в  кресле.
Они оставили немытую посуду Любелии. Пин  и  Сэм  захватили  три  дорожных
мешка и вынесли их к порогу. Пин решил  в  последний  раз  прогуляться  по
саду. Сэм исчез.
     Солнце  зашло.  Торба  казалась   печальной,   мрачной   и   какой-то
взъерошенной. Фродо бродил по знакомым комнатам и видел, как тускнеет свет
на стенах и из углов выползают тени.  На  улице  становилось  все  темнее.
Фродо вышел и прошел к садовой калитке, а затем немного вниз по дороге. Он
все надеялся, что навстречу ему в сумерках покажется Гэндальф.
     Небо было ясным, звезды светили все ярче.
     - Будет прекрасная ночь, - громко  сказал  он.  -  Хорошая  ночь  для
начала. Мне нравится бродить. Не могу больше ждать. Я  пойду,  а  Гэндальф
сможет догнать меня.
     Он повернулся, чтобы вернуться, потом остановился,  так  как  услышал
голоса,  доносившиеся  из-за  угла  на  Бэгшот-Роу.   Из   голосов   один,
несомненно, принадлежал старику, другой был незнакомым и чем-то неприятным
для Фродо. Он не слышал, что сказал незнакомец, но разобрал ответ старика,
голос у которого был резкий и пронзительный. Старик казался раздраженным.
     - Нет, мастер Торбинс ушел. Отправился сегодня утром, и мой Сэм пошел
с ним. И все его вещи отправлены. Да,  продал  и  сам  ушел,  говорю  вам.
Почему? А это не мое дело и не ваше. Куда? Это не секрет. Он отправился  в
Баклбери или еще куда-нибудь. Да, туда. Я никогда еще так далеко не был...
Странный народ там, в Бакленде. Нет, я не  могу  ничего  передать.  Доброй
ночи вам!
     Вниз по холму простучали шаги.  Фродо  смутно  удивился,  почему  тот
факт, что шаги  не  приближаются,  а  удаляются,  принес  ему  облегчение.
"Вероятно, я заболел от вопросов и любопытства о моих делах, - подумал он.
- Что за любопытный народ!" Он собирался подойти и спросить у старика, кто
это о нем расспрашивал, но потом решил отказаться и быстро пошел обратно в
Торбу.
     Пин сидел на своем мешке у порога. А Сэма  не  было.  Фродо  вошел  в
темную дверь.
     - Сэм! - позвал он. - Сэм, время!
     - Иду, сэр! - воскликнул откуда-то издалека голос, а вскоре  появился
и сам Сэм, вытирая рот. Он прощался с пивным бочонком в погребе.
     - Все готово, Сэм? - спросил Фродо.
     - Да, сэр.
     Фродо закрыл круглую дверь и отдал ключ Сэму.
     - Беги домой, Сэм! - сказал он. - Потом как можно быстрее пойдешь  по
Роу и встретишься с нами у луговой  калитки.  Мы  не  пойдем  ночью  через
поселок. Слишком много ушей и глаз...
     Сэм побежал изо всех сил.
     - Вот и все! - сказал Фродо. Они надели на плечи мешки, взяли в  руки
дорожные палки и обогнули западную  сторону  Торбы.  -  Прощай!  -  сказал
Фродо, глядя на темные окна. Он помахал рукой, затем  повернулся  и  пошел
(следуя путем Бильбо, хотя он и не знал  этого)  вслед  за  Перегрином  по
садовой тропе. Они перепрыгнули в низком  месте  через  живую  изгородь  и
вышли в поле, утонув во тьме, как шум травы.
     У подножия холма на его  западной  стороне  они  подошли  к  калитке,
открывающейся на узкую дорогу. Здесь  они  остановились  и  отрегулировали
лямки своих дорожных мешков. Вскоре появился и Сэм.  Он  шел  торопливо  и
тяжело дышал: тяжелый мешок лежал на его плечах, и на голове у  него  было
бесформенное фетровое ведро, которое он  называл  шляпой.  В  полутьме  он
очень походил на гнома.
     - Я уверен, ты отдал мне  самые  тяжелые  вещи,  -  сказал  Фродо.  -
Сочувствую улиткам, которые носят свой дом на спине.
     - Я могу взять себе больше, сэр. Мой  мешок  легкий,  -  ответил  Сэм
упрямо и неправдиво.
     - Нет, не нужно, Сэм! - сказал Пин. - Для него и так хорошо.  У  него
нет ничего, кроме того, что  он  сам  приказал  взять.  Ничего,  пройдется
немного и не почувствует веса.
     - Пожалейте бедного старого хоббита! - засмеялся Фродо. -  Я  уверен,
что прежде чем мы доберемся до Бакленда, я буду тонок, как  ивовая  ветвь.
Подозреваю, что ты взял себе большую часть, Сэм, и на следующем привале  я
пересмотрю наши мешки. - Он снова подобрал свою палку. - Ну, выступаем  во
тьму, - сказал он, - и давайте пройдем несколько миль до ночлега.
     Некоторое время они двигались по  дороге  на  запад.  Затем,  оставив
дорогу, свернули в  поле.  Они  шли  друг  за  другом  вдоль  рядов  живых
изгородей и по краям рощиц, и ночь смыкалась  над  ними.  В  своих  темных
плащах они были невидимы, как будто все носили волшебные Кольца. Поскольку
все они были хоббиты и старались не  шуметь,  то  они  не  производили  ни
малейшего шума. Даже дикие звери в полях и лесах вряд ли заметили их.
     Через некоторое время они по  деревянному  мостику  перешли  речку  к
западу от Хоббитона. Речка  представляла  здесь  собой  всего  лишь  узкую
извивающуюся ленту, обрамленную полосой ив. Через милю или две к  югу  они
торопливо пересекли большую дорогу,  ведущую  к  мосту  через  Брендивайн.
Теперь они находились в Укролье и, двигаясь на юго-восток, приближались  к
стране зеленых холмов. Когда они начали взбираться на первые  склоны,  они
оглянулись и увидели далеко за собой мигание огоньков Хоббитона. Вскоре  и
они исчезли во тьме. Фродо повернулся и прощально взмахнул рукой.
     - Не знаю, увижу ли я их снова когда-нибудь, - спокойно сказал он.
     Через три часа пути они  остановились  на  отдых.  Ночь  была  ясной,
холодной и звездной, но от лугов  и  ручьев  поднимались  похожие  на  дым
клочья тумана. Тонкоствольные березы, раскачиваясь от легкого ветерка  над
их головами, образовывали черную сеть на фоне  бледного  неба.  Они  свели
весьма скромный (с точки зрения хоббитов) ужин и снова двинулись  в  путь.
Вскоре они вышли на узкую дорогу, которая петляла, поднимаясь и опускаясь,
и терялась впереди во тьме. Она вела к Вудхоллу, Стоку  и  Баклбери-Ферри.
Ответвляясь от главной дороги, она устремлялась к Буди-Энду, дикому уголку
Истфартинга.
     Через некоторое  время  они  оказались  на  раздвоенной  тропе  между
высокими деревьями, которые шумели  во  тьме  сухой  листвой.  Было  очень
темно.  Вначале  они  разговаривали  или   напевали   вместе   вполголоса,
оказавшись далеко от любопытных ушей. Затем уж они шли в молчании,  и  Пин
начал отставать. Наконец, когда она начали взбираться на крутой склон, Пин
остановился и зевнул.
     - Я так хочу спать, - сказал он, - что  упаду  прямо  на  дорогу.  Вы
будете спать на ногах? Уже почти полночь.
     - Я думал, тебе нравится шагать в темноте,  -  заметил  Фродо.  -  Но
особенно торопиться  некуда.  Мерри  ждет  нас  послезавтра  днем,  у  нас
остается два дня. Остановимся в первом же подходящем месте.
     - Ветер с запада, - сказал Сэм. - Если мы обогнем этот  холм,  то  на
той стороне найдем защищенное уютное место, сэр. Там  впереди  есть  сухая
пихта, если я не ошибаюсь...
     Сэм отлично знал места на двадцать миль  от  Хоббитона,  но  это  был
предел его географических познаний.
     Сразу за вершиной  они  наткнулись  на  полосу  сухих  пихт.  Оставив
дорогу, они свернули в пахнущую смолой темноту  под  деревьями  и  набрали
сухих веток и шишек для костра. Скоро послышался веселый треск  пламени  у
подножия большой пихты, и они начали клевать носом. Затем они примостились
в изгибах больших древесных корней, завернулись в плащи и одеяла и  вскоре
уснули. Они не выставили охраны: даже Фродо не боялся, пока они находились
в сердце  Удела.  Когда  костер  угас,  подошло  несколько  мелких  лесных
зверьков. Лиса, пробегавшая мимо по своим делам, остановилась на мгновение
и фыркнула.
     - Хоббиты! - подумала она. - Ну, а дальше кто? Я слышала  о  странных
делах в этой земле, но чтобы хоббиты спали в лесу под деревом? Целых трое?
Очень странно...
     Она была совершенно права, хотя больше ничего об этом не узнала.
     Наступило  утро,  бледное  и  холодное.  Фродо  проснулся  первым   и
обнаружил, что древесный корень проделал дыру в его спине, а  шея  у  него
затекла. "Прогулка для удовольствия! Почему я не поехал верхом? -  подумал
он, как обычно, выступая в  начало  путешествия.  -  А  все  мои  отличные
пуховики проданы Лякошель-Торбинсам! Эти корни не могут их заменить." - Он
потянулся. - Вставайте, хоббиты! - воскликнул он. - Прекрасное утро.
     - Что в этом прекрасного? - спросил  Пин,  выглядывая  из-под  одеяла
одним глазом. - Сэм! Подготовь завтрак  к  половине  десятого.  Готова  ли
горячая ванна?
     Сэм подпрыгнул, недоуменно оглядываясь.
     - Нет, сэр, еще нет! - выпалил он.
     Фродо стащил одеяло с Пина,  перекатил  его  с  боку  на  бок,  потом
подошел к краю рощи. На востоке из толстого слоя тумана, окутавшего землю,
вставало красное солнце. Тронутые осенним золотом деревья, казалось  плыли
в туманном море. Немного ниже  их  дорога  круто  спускалась  в  долину  и
исчезала из виду.
     Когда он вернулся, Сэм и Пин уже разожгли костер.
     - Вода! - воскликнул Пин. - Где вода?
     - Я не держу воду в карманах, - заметил Фродо.
     - Мы решили, что ты пошел искать воду, - пояснил Пин, доставая еду  и
посуду. - Тебе лучше сходить за ней сейчас.
     - Можешь тоже пойти, - ответил Фродо. - И принести новые фляжки.
     У подножия холма протекал ручей. Они  наполнили  фляжки  и  маленький
походный котелок из маленького водопада,  где  вода  с  высоты  нескольких
футов  падала  с  выступа  серого  камня.  Она  была  холодна,  как   лед:
отфыркиваясь, они вымыли лица и руки.
     Когда они позавтракали и все запаковали, было уже  больше  десяти,  и
день обещал быть ясным и ярким. Они спустились по склону, пересекли  ручей
там, где он нырял под дорогу, потом поднялись  на  следующий  холм,  потом
опять спустились: к этому времени плащи, одеяла, вода, пища и другой багаж
казался им тяжелым грузом.
     Дневной переход обещал быть  тяжелым  и  утомительным.  Однако  через
несколько миль дорога перестала подниматься и опускаться - она поднималась
на вершину крутого  холма  утомительной  зигзагообразной  линией  и  затем
опускалась в последний раз. Впереди они увидели  низкую  плоскую  равнину,
усеянную небольшими рощами, которые в отдалении  скрывались  с  коричневым
лесным туманом. Они через Вуди -Энд смотрели в  сторону  реки  Брендивайн.
Дорога вилась перед ними как обрывок веревки.
     - Дорога идет безостановочно, - констатировал  Пин,  -  но  я  должен
отдохнуть. А сейчас как раз время ленча.
     Он посмотрел на пригорок у обочины дороги и  посмотрел  на  восток  в
дымке, за которой лежала река и где кончался Удел, в котором он провел всю
жизнь. Сэм стоял рядом с ним. Его  круглые  глаза  были  широко  раскрыты,
потому что он смотрел на землю, которую раньше никогда не видел.
     - В этих лесах живут эльфы? - спросил он.
     - Не слыхал, - ответил Пин. Фродо молчал. Он тоже смотрел на  восток,
как будто никогда раньше не видел дорогу. Он внезапно заговорил, медленно,
громко, но как бы про себя:

                   В поход, беспечный пешеход,
                   Уйду, избыв печаль.
                   Спешит дорога от ворот
                   В неведомую даль,
                   Свивая тысячи путей
                   В один бурливый, как река.
                   Вот только плыть куда по ней,
                   Не знаю я пока...

     - Похоже на стихи Бильбо, - заметил Пин. - Или это твое  собственное?
Звучит не очень ободряюще.
     - Не знаю, - сказал Фродо. - Пришло в  голову:  может,  я  их  слышал
когда-то. Действительно, очень  похоже  на  стихи  Бильбо  последних  лет,
незадолго до его ухода. Он часто говорил, что существует лишь одна дорога,
что она похожа на большую реку, ее источники начинаются у каждой двери,  а
каждая тропка - ее приток. "Опасное  занятие,  Фродо,  выходить  из  своей
двери, - говорил он обычно. - Ты ступаешь на дорогу, и если не  придержишь
ноги, то неизвестно куда придешь. Понимаешь ли  ты,  что  каждая  тропинка
может привести к Лихолесью или к Одинокой Горе, или в еще более далекие  и
худшие места?"  -  Он  часто  говорил  так,  отправляясь  на  прогулки  из
Торбы-на-Круче.
     - Что ж, дорога не сможет нести  меня  дальше,  по  крайней  мере,  в
ближайший час, - заявил Пин, снимая лямки мешка. Остальные последовали его
примеру, усевшись на обочину и опустив ноги на дорогу. Передохнув немного,
они поели и еще отдохнули.
     Солнце уже начало опускаться, когда они спустились с  холма.  До  сих
пор на дороге они не встретили ни души. Дорога использовалась  редко,  так
как не была приспособлена для повозок, да и движение в этом лесном  уголке
Удела  было  слабое.  Уже  около  часа  шли  они  по  дороге,  когда   Сэм
остановился, прислушиваясь. Теперь они находились на ровной  местности.  И
дорога после множества изгибов прямо простиралась по травянистой  равнине,
усеянной высокими деревьями - предвестниками леса.
     - За нами по дороге едет лошадь или пони, - сказал Сэм.
     Они оглянулись, но поворот дороги мешал им видеть далеко назад.
     - Может, это Гэндальф догоняет нас, -  предположил  Фродо:  но,  даже
произнеся эти слова, он  чувствовал,  что  это  не  так,  он  почувствовал
внезапное желание спрятаться от всадника, настигавшего их.
     - Может, это и слишком, - извиняющимся шепотом сказал он, - но  я  не
хочу, чтобы меня видели на дороге. Я устал от вопросов, пересудов. А  если
это Гэндальф, - добавил он, подумав, - мы устроим ему сюрприз, отплатив за
опоздание. Давайте спрячемся!
     Они быстро  побежали  налево  и  спустились  в  небольшое  углубление
недалеко от  дороги.  Здесь  они  легли  плашмя.  Фродо  несколько  секунд
колебался: любопытство боролось в нем с желанием спрятаться.  Звуки  копыт
приближались. Он как раз вовремя спрятался  в  высокой  траве  у  подножия
дерева, тень  от  которого  падала  на  дорогу.  Приподняв  голову,  он  с
любопытством взглянул в щель между корнями деревьев.
     Из-за поворота вышла черная лошадь, не пони, на каких  обычно  ездили
хоббиты, а настоящая большая лошадь: на ней сидел большой человек,  одетый
в длинный черный плащ с капюшоном: из под плаща видны были  только  сапоги
со стременами. Лицо его было закрыто тенью и невидимо.
     Когда он оказался рядом с деревом, за которым прятался Фродо,  лошадь
остановилась. Всадник продолжал сидеть неподвижно, наклонив голову, как бы
прислушиваясь. Из-под капюшона донеслись фыркающие  звуки.  Он  как  будто
старался уловить запах, голова его начала поворачиваться справа налево.
     Внезапный ужас охватил Фродо, и он подумал  о  своем  Кольце.  Он  не
осмеливался вздохнуть, однако желание достать Кольцо из кармана было таким
сильным,  что  он  начал  медленно  двигать  рукой.  Он  чувствовал,   что
достаточно просунуть палец в Кольцо, и  он  будет  в  безопасности.  Совет
Гэндальфа казался нелепым, Бильбо ведь использовал Кольцо. "А я все еще  в
Уделе, - подумал Фродо, когда пальцы его коснулись цепи, на которой висело
Кольцо. В  этот  момент  всадник  выпрямился  и  натянул  поводья.  Лошадь
двинулась вперед, вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее.
     Фродо глядел вслед всаднику, пока тот не исчез вдали. Ему показалось,
что прежде чем исчезнуть  из  виду,  лошадь  повернула  направо  к  группе
деревьев. Впрочем, он не был в этом уверен.
     "Очень странно и тревожно, - подумал Фродо, подходя к товарищам.  Пин
и Сэм продолжали лежать в траве и ничего не видели, поэтому  Фродо  описал
всадника и его странное поведение.
     - Не могу сказать почему, но уверен, что он выглядывал или  вынюхивал
меня: и еще я уверен, что очень не  хочу,  чтобы  он  меня  нашел.  Ничего
подобного в Уделе раньше не было.
     - Но что общего имеет с нами  этот  всадник  из  высокого  народа?  -
спросил Пин. - Что он делает в этой части Удела?
     - Люди здесь встречаются, - сказал Фродо и добавил. - В южном Уделе у
жителей даже бывали с ними неприятности. Но я не слышал ни о  ком  похожем
на этого всадника... Интересно, откуда он явился.
     - Прошу прощения, - внезапно сказал Сэм, - но я знаю, откуда  он.  Из
Хоббитона, если только нет других Черных Всадников.  И  я  знаю,  куда  он
направляется.
     - Что ты имеешь в виду? - резко обернулся Фродо, удивленно  глядя  на
Сэма. - И почему ты молчал до сих пор?
     - Я только теперь вспомнил, сэр. Вот как  это  было:  когда  я  вчера
отправился к нашей норе с ключом, отец увидел  меня  и  говорит:  "Привет,
Сэм! Я  думал,  что  вы  отправились  с  мастером  Фродо  утром.  Странный
незнакомец спрашивал о мастере Торбинсе из Торбы-На-Круче. Он  только  что
ушел. Я послал его в Баклбери. Он мне не понравился. Он очень  разозлился,
когда я сказал ему, что мастер Торбинс покинул свой старый  дом.  Свистнул
на меня. Я даже задрожал". "Кто он такой?" - спросил я. "Не  знаю  его,  -
ответил он, - но он не хоббит. Он высокий и черный, он наклонялся,  говоря
со мной. Я думаю он из высокого народа. Говорил с акцентом."
     Я не мог дальше оставаться, сэр - вы меня ждали. Да и я не обратил на
этот случай внимания. Старик не молод,  он  теперь  подслеповат,  а  когда
незнакомец пришел на холм, было уже темно. Может, отец ошибся.
     - Нет, он не ошибся, - сказал  Фродо.  -  Я  слышал  его  разговор  с
незнакомцем, который расспрашивал обо мне, я уже чуть  не  подошел,  чтобы
спросить, кто это. Хорошо, если бы ты сказал  мне  раньше.  Нам  следовало
быть осторожнее на дороге.
     - Но, может быть, между этим  всадником  и  незнакомцем  старика  нет
никакой связи, - сказал Пин. - Вы  оставили  Хоббитон  в  тайне,  и  я  не
представляю себе, как он мог последовать за нами.
     - А как насчет принюхивания незнакомца,  сэр?  -  спросил  Сэм.  -  И
старик говорил, что парень был черный.
     - Хотел бы я дождаться Гэндальфа, - пробормотал Фродо.  -  Но,  может
быть, это было бы только к лучшему.
     - Значит ты что-то знаешь об этом всаднике? - спросил Пин,  вздрогнув
от последних слов Фродо.
     - Догадываюсь, - ответил Фродо.
     - Отлично, кузен Фродо! Можешь держать свой  секрет  при  себе,  если
хочешь казаться загадочным.  Однако  что  мы  будем  делать?  Я  хотел  бы
перекусить,  но  думаю,  что  лучше   уйти   отсюда.   Этот   разговор   о
принюхивающихся всадниках с невидимыми лицами мне не нравится.
     - Да, я тоже считаю, что отсюда нужно уходить, - сказал Фродо,  -  но
не по дороге, на тот случай, если всадник вернется или за ним едет другой.
Нам придется сегодня совершить немалый переход. Бакленд все еще во  многих
милях.
     Когда они вновь двинулись в путь, длинные тени деревьев уже лежали на
траве. Теперь они шли по каменной  гряде  слева  от  дороги  и,  как  было
возможно, прятались от случайного наблюдателя. Но  это  мешало  им.  Трава
была густой, почва - неровной и кочковатой, а деревья в рощах  становились
все толще.
     Солнце за их спинами покраснело над  холмами,  и  приблизился  вечер,
прежде чем они вновь вышли  на  дорогу  в  конце  длинной  ровной  полосы,
тянувшейся на несколько миль. В этом  месте  дорога  отклонялась  влево  и
опускалась в равнины Джейла, извиваясь, проходила через лес древних  дубов
по направлению к востоку.
     - Вот наша дорога, - сказал Фродо.
     Вскоре после выхода на дорогу  они  подошли  к  огромному  древесному
стволу. Дерево было еще живо, и на маленьких ветвях, выросших  из  ствола,
зеленели листья. Но в стволе было дупло, в которое вела  широкая  щель,  с
противоположной стороны от дороги. Хоббиты вошли в дупло  и  сели  там  на
слой опавших листьев и  полусгнившего  дерева.  Они  отдохнули  и  немного
поели, тихонько разговаривая и время от времени прислушиваясь.
     Уже спустились сумерки, когда они вновь выбрались на дорогу. Западный
ветер шумел в ветвях, листья шелестели. Скоро стало  быстро  темнеть.  Над
деревьями на темнеющей восточной части небосклона взошла  звезда.  Хоббиты
шли в ногу рядом друг с другом, чтобы сохранить бодрость. Спустя некоторое
время, когда на небе появилось много звезд, беспокойство  оставило  их,  и
они больше не прислушивались к стуку копыт. Они начали негромко  напевать,
как  это  делают  все  хоббиты  во  время  ходьбы,  особенно   когда   они
приближаются к месту ночлега. Большинство хоббитов в  это  время  напевают
песни ужина и песни сна, но эти пели песню ходьбы.  Слова  сочинил  Бильбо
Торбинс, а мотив был стар, как холмы.  Бильбо  научил  этой  песне  Фродо,
когда они бродили по полям и лесам Удела и  разговаривали  о  приключении.
Слова такие:

                   Еще не выстыл сонный дом,
                   Еще камин пылает в нем,
                   А мы торопимся уйти
                   И, может, встретим на пути

                   Невиданные никогда
                   Селенья, горы, города.
                   Пусть травы дремлют до утра -
                   Нам на рассвете в путь пора!
                   Зовут на отдых вечера -
                   Не зазовут: не та пора!

                   Поляна, холм, усадьба, сад
                   Безмолвно ускользнут назад:
                   Нам только б на часок прилечь,
                   И дальше в путь, до новых встреч!

                   Быть может, нас в походе ждет
                   Подземный путь, волшебный взлет -
                   Сегодня мимо мы пройдем,
                   Но завтра снова их найдем,
                   Чтоб облететь весь мир земной
                   Вдогон за солнцем и луной!

                   Наш дом уснул, но мир не ждет -
                   Зовет дорога нас вперед:
                   Пока не выцвела луна,
                   Нам тьма ночная не страшна!

                   Но мир уснул, и ждет нас дом,
                   Вернемся и камин зажжем:
                   Туман и мгла, и мрак, и ночь
                   Уходят прочь, уходят прочь!..
                   Светло, и ужин на столе -
                   Заслуженный уют в тепле.

     И кончилась песня.
     - Приют в дупле! Приют в дупле! - переиначил Пин.
     - Тш! - сказал Фродо. - Кажется, я опять слышу стук копыт.
     Они  резко  остановились  и  тихо  стояли  прислушиваясь.  На  дороге
послышался  стук  копыт,  доносившийся  откуда-то  сзади.  Он  приближался
медленно, но был слышен вполне отчетливо. Они быстро  отошли  с  дороги  и
отбежали в густую тень дубов.
     - Не уходите слишком далеко! -  прошептал  Фродо.  -  Нас  не  должны
видеть, но я хочу знать, кто это. Может, другой Черный Всадник.
     - Хорошо! - сказал Пин. - Но не забудь о принюхивании.
     Звук копыт стал ближе.  У  хоббитов  не  было  времени  искать  более
подходящее убежище, чем тень деревьев: Сэм  и  Пин  съежились  за  большим
деревом, а Фродо ближе подполз к дороге на несколько ярдом  ближе.  Дорога
была едва видна во тьме - бледная  серая  полоса  среди  деревьев.  Звезды
густо усеяли небосвод, но луны не было.
     Звук копыт прекратился. Присмотревшись, Фродо увидел какое-то  темное
пятно, пересекавшее светлое белое полотно дороги между двумя деревьями,  а
затем остановившееся. Тень остановилась у того места, где они  свернули  с
дороги, и начала раскачиваться из стороны в сторону. Послышались фыркающие
звуки. Тень наклонилась и начала подкрадываться.
     Вновь желание надеть Кольцо охватило Фродо:  на  этот  раз  оно  было
сильней, чем раньше. Не успев сообразить, что он делает, он  почувствовал,
что его рука опустилась  в  карман.  Но  в  этот  момент  донеслись  звуки
напоминавшие сдержанный смех и пение. Чистые голоса звучали в  пронизанном
светом воздухе. Черная тень выпрямилась и  отступила.  Она  взобралась  на
черную лошадь и исчезла во тьме Фродо перевел дыхание.
     - Эльфы! - хриплым шепотом воскликнул Сэм. - Эльфы, сэр!
     Он пробил бы дерево и устремился бы за незнакомцем, если  бы  его  не
удержали за одежду.
     - Да, это эльфы, - сказал Фродо.  -  Их  изредка  можно  встретить  в
Вуди-Энде. Они не живут в Уделе, но проходят через него весной  и  осенью,
когда уходят из своей земли за башенными холмами. Я им благодарен за  это!
Вы не видели, но Черный Всадник остановился и  начал  подбираться  к  нам,
когда зазвучала их песня. Услышав голоса, он ушел.
     - А можно взглянуть на эльфов? - спросил Сэм,  слишком  возбужденный,
чтобы беспокоиться о каком-то всаднике.
     - Слушай! Они приближаются,  -  сказал  Фродо.  -  Нам  нужно  только
подождать.
     Пение звучало ближе. Над всеми поднимался один чистый голос.  Он  пел
песню на волшебном языке эльфов. Фродо лишь  немного  знал  этот  язык,  а
остальные не понимали ничего. Но мелодия,  казалось,  напевала  их  слова,
смутно понятные. Вот эта песня, как ее услышал Фродо:

                   Зарница всенощной зари
                   За дальними морями,
                   Надеждой вечною гори
                   Над нашими горами!

                   О Элберет! Гилтониэль!
                   Надежды свет далекий!
                   От наших сумрачных земель
                   Поклон тебе глубокий!

                   Ты злую мглу превозмогла
                   На черном небосклоне
                   И звезды ясные зажгла
                   В своей ночной короне.

                   Гилтониэль! О Элберет!
                   Сиянье в синем храме!
                   Мы помним твой предвечный свет
                   За дальними морями!

     - Это высокие  эльфы!  Они  пронесли  имя  Элберет!  -  воскликнул  в
изумлении Фродо. - Редко приходилось встречать этот далекий народ в Уделе.
Их мало осталось в Средиземье, к востоку от  великого  моря.  Удивительный
случай!
     Хоббиты сидели в тени у  дороги.  Эльфы  спускались  вдоль  дороги  в
долину. Они проходили медленно, и хоббиты видели звездный свет, блестевший
на их волосах и в глазах. У эльфов не было с собой огней, но от них падало
какое-то слабое сияние, похожее на лунный свет. Теперь они молчали и когда
они прошли, последний эльф повернулся, взглянул на хоббитов и засмеялся.
     - Привет, Фродо! - воскликнул он. - Как поздно вы гуляете.  А  может,
вы заблудились? - Он позвал остальных, и все эльфы остановились  и  начали
разглядывать хоббитов.
     - Удивительно! - говорили они. - Три хоббита в лесу ночью! Со  времен
ухода Бильбо мы не видели ничего подобного. Что бы это значило?
     - Это значит, волшебный народ, - ответил Фродо, - что мы идем тем  же
путем, что и вы. Я люблю бродить при свете  звезд.  Мы  приветствуем  ваше
общество.
     - Никакое общество нам не нужно, а хоббиты такие глупые,  -  смеялись
эльфы. - И откуда вы знаете, что мы идем тем же путем, что и вы?  Ведь  вы
не знаете, куда мы идем.
     - А откуда вы знаете, как меня зовут? - В свою очередь спросил Фродо.
     - Мы многое знаем, - отвечали они. - Мы часто  видели  вас  вместе  с
Бильбо, хотя вы и не замечали, может быть, нас.
     - Кто вы и кто ваш вождь? - спросил Фродо.
     - Я Гилдор, - ответил их предводитель, тот самый эльф, который первым
приветствовал Фродо. - Гилдор Ингларион из дома Финрода. Большинство наших
родичей давно уже ушло, а мы только сейчас тронулись к Великому  Морю.  Но
некоторые наши родичи все еще живут в Уделе в Ривенделле. А теперь, Фродо,
расскажите нам, что вы тут делаете. Потому что мы видим,  что  вы  чего-то
боитесь.
     - О, мудрый народ! - прервал говорившего  Пин.  -  Расскажите  нам  о
Черных Всадниках.
     -  Черные  Всадники?  -  переспросили  они  шепотом.  -   Почему   вы
спрашиваете о Черных Всадниках?
     - Потому что два Черных Всадника догоняли нас сегодня.  А  может  это
был один и тот же, - сказал Пин. - Совсем недавно он проехал мимо.
     Эльфы ответили не сразу, а тихонько заговорили между собой  о  чем-то
на своем языке. Наконец Гилдор повернулся к хоббитам.
     - Не будем говорить о них здесь, - сказал он. - Мы думаем, вам  лучше
пойти сейчас с нами. Это не в нашем обычае, но мы  возьмем  вас  с  собой,
если хотите.
     - О, волшебный народ! Это превосходит мои надежды, - отвечал Пин. Сэм
лишился дара речи.
     - Благодарю вас, Гилдор Ингларион, - с поклоном сказал Фродо. -  Элия
сийла луммен оментиельво, звезда сияет в час нашей встречи, -  добавил  он
на языке высоких эльфов.
     - Осторожнее, друзья! - воскликнул Гилдор со смехом. - Не говорите  о
тайнах. Он знает древний язык. Бильбо был хорошим учителем.  Привет,  друг
эльфов! - сказал он, кланяясь Фродо. - Присоединяйтесь  к  нам  со  своими
друзьями. Вам лучше идти в  середине,  чтобы  не  заблудиться.  Вы  можете
устать до того, как мы остановимся.
     - Куда вы идете? - спросил Фродо.
     - Сегодня ночью мы идем в леса на  холмах  над  Вудхоллом.  Туда  еще
несколько миль, но в конце вы отдохнете, а завтра вам будет путь короче.
     Они шли в тишине,  как  тени,  потому  что  эльфы,  даже  лучше,  чем
хоббиты, умеют ходить беззвучно, если хотят. Пин вскоре  захотел  спать  и
запинался на ходу, но всякий раз высокий эльф подхватывал  его,  не  давая
упасть. Сэм шел рядом с Фродо, с полуиспуганными, полуудивленными глазами.
     Лес с обеих сторон становился чаще, деревья были моложе,  и  по  мере
того, как дорога спускалась в долину, появилось все больше кустов орешника
на склонах с обеих сторон. Наконец эльфы  свернули  в  сторону  от  тропы.
Справа открывалась почти незаметная зеленая аллея.  По  этой  извивающейся
аллее они дошли почти до вершины холма, стоявшего в  нижней  части  речной
долины. Неожиданно они вышли из тени  деревьев,  и  перед  ними  открылась
поросшая травой поляна, серая в ночи. С трех сторон деревья отступили,  но
на востоке  почва  круто  опускалась,  а  на  склоне  видны  были  вершины
деревьев. Внизу при свете звезд лежала тусклая и плоская  равнина.  Где-то
вдали мерцали огоньки поселка Вудхолл.
     Эльфы уселись на траву и тихонько заговорили друг с другом: казалось,
они не замечали хоббитов. Фродо и  его  товарищи  завернулись  в  плащи  и
одеяла, и ими  овладела  дремота.  Ночь  сгущалась  и  огоньки  в  поселке
погасли. Пин тотчас же уснул, положив голову на кочку.
     Высоко на востоке висел Риммират, а над  туманной  дымкой  поднимался
красный Бергил, как пылающий уголь. Затем ветерок унес туман, как занавес,
и на краю пояса поднялся сверкающий мечник  со  своим  сверкающим  поясом.
Эльфы запели. Под деревьями загорелся костер.
     - Идемте! - окликнули  эльфы  хоббитов.  -  Идемте!  Время  танцев  и
веселья!
     Пин сел и протер глаза. Он задрожал.
     - В зале огонь, еда для голодных гостей  готова,  -  сказал  стоявший
рядом эльф.
     С южной стороны был прямоугольник, похожий на зал.  С  обеих  сторон,
как колонны, возвышались  зеленоватые  стволы  деревьев,  посредине  горел
костер, а на столе сверкали серебром и золотом факелы. Эльфы сидели вокруг
костра на траве или на обломках деревьев. Несколько эльфов разносили еду и
питье.
     - Еда скромная, - сказали они хоббитам, - потому  что  мы  далеко  от
дома. Дома мы бы угостили для приема в честь дня рождения Фродо.
     Пин впоследствии с трудом мог  припомнить,  что  он  ел  и  пил:  ему
вспомнились лишь блики огня на лицах эльфов, звуки их голосов, прекрасных,
как во сне. Но ему вспоминался белый хлеб, фрукты, слаще чем из садов;  он
налил чашку ароматного напитка, прохладного, как из  источника,  золотого,
как летний полдень.
     Сэм впоследствии не мог описать и даже рассказать самому себе, что он
чувствовал в ту ночь, хотя она осталась в его памяти, как одно из  главных
событий в его жизни. Самое большое, что он мог сказать: "Ну, сэр, если  бы
я мог выращивать такие яблоки, я бы мог  назвать  себя  садовником.  А  их
пение проникло мне в сердце, как вы понимаете, что я хочу сказать."
     Фродо сидел, ел, пил и разговаривал с легким сердцем. Он  плохо  знал
язык эльфов, но все же внимательно слушал. Вновь и вновь заговаривал он  с
обслуживающими его эльфами и благодарил их на их  собственном  языке.  Они
улыбались ему, со смехом говорили: "Это бриллиант среди хоббитов!"
     Через некоторое время  Пин  уснул,  его  подняли  и  перенесли  через
деревья. Здесь его уложили на мягкую постель, и он проспал остальную часть
ночи. Сэм отказывался покинуть своего хозяина.  Сидя  рядом  с  Фродо,  он
наконец закрыл глаза. Фродо же долго не спал, разговаривая с Гилдором.
     Они говорили о многих вещах, старых и  новых,  и  Фродо  расспрашивал
Гилдора о событиях в  диких  землях  за  пределами  Удела.  Известия  были
печальными и зловещими: о сгущающейся  тьме,  о  войне  людей,  о  бегстве
эльфов. Наконец, Фродо задал волновавший его вопрос:
     - Скажите мне, Гилдор,  видели  ли  вы  Бильбо  после  его  ухода  из
Торбы-на-Круче?
     Гилдор улыбнулся.
     - Да, - ответил он. - Дважды. На этом самом месте он прощался с нами.
Но я видел его еще раз, далеко отсюда....
     Он больше ничего не сказал о Бильбо, и Фродо замолчал.
     - Ты не спрашиваешь меня о том, что касается  вас,  Фродо,  -  сказал
Гилдор. - Но я знаю немного и гораздо больше могу прочесть по вашему лицу.
Вы покидаете Удел, и сомневаетесь, найдете ли то, что ищете,  и  вернетесь
ли назад. Разве не так?
     - Так, - ответил Фродо, - но я думал,  что  мой  уход  -  это  тайна,
известная лишь Гэндальфу и верному Сэму.
     Он поглядел на Сэма, который тихонько посапывал.
     - Враг не узнает от нас этой тайны, - успокоил его Гилдор.
     - Враг? - повторил Фродо. - Значит вы знаете, почему я покидаю Удел?
     - Не знаю, по какой  причине  Враг  преследует  вас,  но  убежден,  -
ответил Гилдор, - что он преследует, хотя  это  кажется  мне  странным.  Я
должен предупредить вас, что опасность и  впереди  и  позади,  и  с  обеих
сторон.
     - Вы имеете в виду всадников? Боюсь, что они слуги Врага.  Кто  такие
на самом деле Черные Всадники?
     - Разве Гэндальф не говорил вам?
     - Нет.
     - Тогда и мне не надо говорить, иначе ужас помешает вам справиться  с
трудным путешествием. Мне кажется, что вы ушли вовремя, если не  опоздали.
Теперь вы должны торопиться и не поворачивать назад. Удел больше не защита
для вас.
     - Не могу представить себе рассказ более ужасный, чем ваши  намеки  и
предупреждения! - воскликнул Фродо. -  Я  знаю,  конечно,  что  меня  ждет
опасность, но я не ожидал встретить ее в Уделе. Неужели хоббит  не  сможет
спокойно пройти от воды к реке?
     - Но вы не в своем собственном мире, - сказал Гилдор.  -  Хоббиты  не
всегда жили в нем. Другие здесь будут жить, когда не станет хоббитов.  Мир
широк вокруг вас.
     - Я знаю, но Удел всегда казался таким безопасным и спокойным. Что же
мне теперь делать? Я хотел тайно оставить Удел и направиться в  Ривенделл,
но меня выследили еще до того, как я достиг Бакленда.
     - Думаю, что вы должны продолжать осуществлять  ваш  план,  -  сказал
Гилдор. - Вряд ли дорога окажется слишком трудной для вас. Но если  хотите
получить более ясный совет, спросите Гэндальфа. Я не знаю  причины  вашего
побега и поэтому  не  могу  сказать,  какие  меры  используют  против  вас
преследователи. Это должен знать Гэндальф. Вероятно, вы  еще  увидите  его
перед тем, как покинуть Удел.
     - Надеюсь. Но это  другое  обстоятельство,  которое  заставляет  меня
беспокоиться. Я ожидал Гэндальфа  много  дней.  Он  должен  был  прийти  в
Хоббитон не позже двух ночей назад, но он не появился. И вот я думаю,  что
же случилось. Должен ли я его ждать?
     Гилдор немного помолчал.
     - Мне это не нравится, - сказал он наконец. -  То,  что  Гэндальф  не
пришел, не предвещает ничего хорошего. Но сказано: не  вмешивайся  в  дела
магов, ибо они коварны и легко  раздражаются.  Выбор  должны  сделать  вы:
оставаться и ждать, или идти.
     - Сказано также, - ответил Фродо, - не проси совета у эльфов, ибо они
не скажут ни да, ни нет.
     - Неужели? - рассмеялся  Гилдор.  -  Эльфы  редко  дают  неосторожные
советы: совет - это опасный подарок, даже совет мудрейшего из  мудрых.  Но
вы не рассказали мне ничего о себе, как же я могу сделать  выбор  за  вас?
Если вы действительно хотите совета, я ради дружбы дам вам его. Думаю,  вы
должны выступить немедленно, без промедлений. И если Гэндальф не  появится
до вашего ухода, советую:  не  уходите  один.  Возьмите  с  собой  друзей,
которым верите и  которые  добровольно  пойдут  с  вами.  Вы  должны  быть
благодарны, я неохотно даю советы. У эльфов свои законы и свои печали, они
мало интересуются делами хоббитов или каких-либо других созданий в мире. И
наши дороги редко пересекаются. Может быть, наша встреча  здесь  не  более
как случайность: цель ее мне не ясна, и я опасаюсь говорить больше.
     - Я глубоко благодарен, - сказал Фродо, - но я хотел бы, чтобы вы мне
рассказали о Черных Всадниках. Если я последую вашему совету, я могу долго
не увидеть Гэндальфа, а я должен знать, о чем следует беспокоиться,  какая
опасность меня преследует.
     - Разве не достаточно знать, что они слуги Врага? - ответил Гилдор. -
Опасайтесь их! Не  разговаривайте  с  ними!  Они  смертоносны.  Больше  не
спрашивайте  меня.  Но  сердце  мне  подсказывает,  что  прежде,  чем  все
кончится, вы, Фродо, сын Дрого, будете  знать  об  этих  гадких  созданиях
больше Гилдора Инглариона. Да защитит вас Элберет!
     - Но где найти мне храбрость? - спросил Фродо.  -  Именно  она  нужна
мне.
     - Храбрость можно найти позже, - сказал Гилдор. - Не теряйте надежды!
А теперь усните. Утром мы уйдем, но мы пошлем сообщение по лесам. Бродячие
группы будут знать о вашем путешествии, и те, кого  мы  называем  друзьями
эльфов, позаботятся о вас. И пусть звезды сияют над вашей  головой!  Редко
приходилось нам встречать таких добрых друзей. И так  приятно  слышать  из
уст еще одного существа звуки древнего языка.
     Фродо чувствовал, что засыпает еще до того, как Гилдор закончил  свою
речь.
     - Сейчас усну, - сказал он, и эльф отвел его туда же,  где  уже  спал
Пин. Фродо лег и погрузился в сон без сновидений.

5. РАСКРЫТЫЙ ЗАГОВОР

     - И нам пора домой, - сказал Мерри. - Есть кое-что любопытное, но оно
может подождать до дома.
     Они свернули на дорогу в Ферри. Она была прямой и хорошо сделанной: с
обеих сторон ее ограждали большие белые камни. Уже более ста лет назад  их
принесли сюда от реки, где находилась деревянная пристань. С дороги  видна
была и пристань и большой плоский паром,  стоявший  рядом.  В  свете  двух
фонарей на высоких холмах блестели белые причальные  тумбы  у  края  воды.
Вода была темной, и над ней держалось лишь несколько  клочьев  тумана.  На
противоположной стороне тумана было меньше.
     Мерри по сходням провел пони на паром, остальные последовали за  ним.
Мерри начал отталкивать паром длинным шестом.  Воды  Брендивайна  спокойно
текли под ними. На другом берегу берег был крут, по нему вилась извилистая
тропа. Там горели фонари. За ними возвышался Баг-холл. На нем сквозь туман
было видно множество освещенных окон, желтых  и  красных.  Это  были  огни
Бренди-холла, древнего поселка Брендизайков.
     Много лет  назад  Грехендад  Побегайк,  глава  семейства  Побегайков,
одного из старейших семейств Мариша,  да  и  всего  Удела,  пересек  реку,
которая была естественной восточной границей земли хоббитов,  он  построил
(или вырыл) Бренди-холл, сменив свое имя на Брендизайк и поселился  здесь,
став хозяином маленькой независимой общины. Семейство  его  все  росло,  и
продолжало расти после него, пока Бренди-холл не занял весь низкий холм  и
у него не стало три больших входа, а множество малых  и  свыше  ста  окон.
Брендизайки  и  их  многочисленные  потомки  начали  рыть  норы  по   всем
окрестностям холма. Таким было начало Бакленда, плотно населенного участка
между рекой и старым лесом, своеобразной колонии Удела.  Главным  поселком
здесь был Баклбери, теснившийся на склонах холма Брендихолл.
     Население Мариша дружески относилось к  жителям  Бакленда,  и  власть
Хозяина Холла (так назывался глава  семейства  Брендизайков)  признавалась
фермерами между Стоком и Ремеем.  Но  большинство  жителей  старого  Удела
считали бакленберцев странными типами, полуиностранцами. Хотя  в  сущности
они ничем не  отличались  от  хоббитов  из  Четырех  Фартингов.  За  одним
исключением: они любили лодки, а некоторые из них даже умели плавать.
     Вначале их территория не имела защиты с востока: но они создали живую
изгородь - высокую стену. Ее вырастили много поколений назад, и теперь она
была крупной и высокой. В длину она  имела  двадцать  миль,  начиналась  у
моста через Брендивайн, большой петлей отходила от реки и вновь  подходила
к  ней  у  Хейсенда,  где  Видивайл,  текущий  через   лес,   сливался   с
Брендивайном. Но, конечно, это была не абсолютная защита. Во многих местах
лес вплотную подходил к изгороди. Баклендцы крепко запирали свои двери  на
ночь, что было не в обычае в Уделе.
     Паром медленно двигался по воде. Берег Бакленда приближался. Сэм  был
единственным членом отряда, который раньше не переправлялся через реку.  У
него возникло странное чувство, будто медленный журчащий  поток  поглощает
его  прошлую  жизнь,  затягивает  ее  туманом,  а  впереди  лежит   темная
неизвестность. Он  потряс  головой,  подавляя  мимолетное  желание,  чтобы
мастер Фродо не уходил и продолжал спокойно жить в Торбе-на-Круче.
     Четверо хоббитов сошло с парома. Мерри привязывал его, Пин повел пони
по тропе, а Сэм, который оглядывался назад,  как  бы  прощаясь  с  Уделом,
сказал хриплым шепотом:
     - Смотрите, мастер Фродо! Видите?
     На далеком берегу при свете фонаря они увидели какую-то  фигуру:  как
будто наклонился большой черный тюк. И пока  они  глядели,  темная  фигура
распрямилась и задвигалась, как бы обнимая  землю.  Она  вновь  припала  к
земле и скрылась во тьме.
     - Что это там, в Уделе? - воскликнул Мерри.
     - Что-то следовало за нами, - ответил Фродо. - Но больше ни о чем  не
спрашивайте. Давайте уходить немедленно.
     Они торопливо начали подниматься по тропе на крутой  берег,  и  когда
снова оглянулись, противоположный берег  был  затянут  туманом  и  на  нем
ничего не было видно.
     - Хорошо, что вы не держите на западном берегу лодки! - сказал Фродо.
- Может ли лошадь пересечь реку?
     - Да, либо в двадцати милях к северу  по  мосту,  либо  может  просто
переплыть, - ответил Мерри. - Хотя  я  никогда  не  слышал,  чтобы  лошадь
переплыла Брендивайн. Но при чем тут лошадь?
     - Расскажу позже. Пойдемте в дом, там мы сможет поговорить.
     - Хорошо! Ты и Пин знаете дорогу, поэтому  я  поеду  вперед  и  скажу
Фетти Болдеру, что вы близко. Мы приготовим ужин.
     - Мы совсем недавно поужинали у фермера Бирюка, сказал  Фродо,  -  но
можем поужинать еще раз.
     - Вот и ладно. Дай мне корзину! - сказал Мерри и, двинувшись  вперед,
скоро исчез во тьме.
     Нужно было пройти некоторое расстояние от Брендивайна до нового  дома
Фродо в Крикхэллоу. Хоббиты оставили слева от себя Бак-Хилл и Бренди-Холл:
на окраине Баклбери они пересекли главную дорогу Бакленда, которая шла  на
юг от моста.  Через  полмили  они  увидели  уходящую  направо  проселочную
дорогу. По ней они прошли еще несколько  миль,  взбираясь  на  пригорки  и
спускаясь в низины.
     Наконец они оказались у узкой калитки в толстой живой изгороди. Дом в
темноте не был виден: он стоял в  стороне  от  дороги,  в  центре  широкой
лужайки, окруженной поясом деревьев внутри изгороди. Фродо выбрал этот дом
из-за его отдаленности от больших дорог и потому, что рядом не было других
жилищ. Здесь можно было приходить и уходить, оставаясь  незамеченным.  Дом
когда-то  был  построен  Брендизайком  для  гостей  или  для  тех   членов
семейства, которые на время хотели отдохнуть от тесноты Бренди-холла.  Это
был старомодный деревенский дом, очень похожий на хоббичью  нору.  Он  был
длинным и низким, одноэтажным, крыша из  дерна,  круглые  окна  и  большая
круглая дверь довершали сходство.
     Когда хоббиты за калиткой ступили на зеленую тропинку, они не увидели
никакого света: окна дома были темны.  Фродо  постучал  в  дверь  и  Фетти
Болдер отпер ее. Дружеский свет вырвался наружу. Они быстро  проскользнули
внутрь и закрыли за собой дверь. Путешественники оказались в широком холле
с дверями с обеих сторон: и перед ними вглубь дома уходил коридор.
     - Ну, что вы об этом думаете? - спросил выходя из коридора, Мерри.  -
Мы сделали все возможное, чтобы было похоже на дом. В конце концов,  мы  с
Фетти прибыли сюда только позавчера.
     Фродо огляделся. Действительно, было похоже  на  дом.  Множество  его
любимых вещей и вещей Бильбо (здесь, на новом  месте,  они  заставили  его
вновь вспомнить о Бильбо) были размещены по возможности так же,  как  и  в
Торбе-на-Круче. Это  было  приятное,  удобное,  прочное  жилище:  и  Фродо
почувствовал, что на самом деле хотел  бы  поселиться  здесь  в  спокойном
уединении. Не хотелось вмешивать друзей во  все  эти  беспокойства:  и  он
вновь задумался, как же сказать им, что он должен вскоре покинуть  их,  по
существу немедленно. Это нужно было сделать сегодня же, еще до  того,  как
они лягут спать.
     - Восхитительно! - с усилием сказал он. - Мне кажется, что  я  вообще
не переселялся.
     Путешественники повесили свои плащи и поставили палки у порога. Мерри
провел их через коридор и открыл в дальнем конце дверь. Оттуда падал  свет
очага и вытекала струйка пара.
     - Ванна! - воскликнул Пин. - О, благословенный Мериадок!
     - В каком порядке будем купаться? - спросил Фродо.  Кто  раньше:  те,
что старше, или те, кто проворней? В любом  случае  вы  будете  последним,
мастер Перегрин.
     - Позвольте мне организовать все, - сказал  Мерри.  -  Мы  не  должны
начинать жизнь в Крикхэллоу с перебранки из-за купания. И там, в  комнате,
достаточно полотенец, мочалок и мыла. Входите, и побыстрей!
     Мерри и Фетти отправились на  кухню  по  другую  сторону  коридора  и
занялись последними приготовлениями к позднему ужину. Из ванной доносились
обрывки песен вперемежку  со  взбулькивающими  звуками  и  всплескиванием.
Внезапно все голоса заглушил  голос  Пина,  исполнявший  одну  из  любимых
купальных песен Бильбо.

                   Эй, пой!
                   Окатись Горячей Водой!
                   Пот и заботы походные смой!
                   Только грязнуля да квелый злодей
                   Не возносят хвалу Горячей Воде!

                   Сладок напев ручьев дождевых,
                   Питающих корни трав луговых,
                   Но жгучий пар над Горячей Водой
                   Слаще, чем аромат над лучшей едой!

                   Пенный, терпкий глоток пивка
                   Слаще воды из горного родника,
                   Когда окатишь себя с головой
                   Белой от пара Горячей Водой!

                   Сладко целует небо фонтан,
                   Нежный и стройный, как девичий стан,
                   Но слаще, чем поцелуи дев молодых,
                   Струи кусачей Горячей Воды!

     Послышался шумный всплеск и крик Фродо:
     - Ой!
     Похоже было, что большая часть ванны Пина превратилась в фонтан.
     Мерри подошел к двери.
     - Как насчет ужина и пива в горло?  -  поинтересовался  он.  Выглянул
Фродо, вытирая волосы.
     - Там в воздухе столько воды, что я приду сохнуть в кухню,  -  заявил
он.
     - Неужели! - удивился  Мерри,  заглядывая.  Каменный  пол  был  залит
водой.
     - Тебе придется убрать все до еды, Перегрин, - сказал он. - Торопись,
или мы не будем тебя ждать.
     Они ужинали за кухонным столом у очага.
     - Надеюсь, вы больше не хотите грибов? - без особой  надежды  спросил
Фродо.
     - Хотим! - воскликнул Пин.
     - Они мои! - сказал Фродо. - Даны мне миссис Бирюк,  королевой  среди
фермерских жен. Уберите прочь ваши жадные руки, я сам приготовлю их.
     Хоббиты страстно любят грибы, превосходя  в  этом  отношении  высокий
народ. Этот факт частично  объясняет  долгие  экспедиции  юного  Фродо  на
знаменитые поля Мариша и гнев оскорбленного Бирюка.  На  этот  раз  грибов
хватило на всех, даже по понятием хоббитов. Было много другой еды, и когда
с нею покончили, даже Фетти  Болдер  испустил  вздох  удовлетворения.  Они
отодвинули стол и расставили стулья вокруг огня.
     - Посуду вымоем завтра, - сказал Мерри. - Теперь расскажите  мне  обо
всем. Вероятно у вас были приключения. Я хочу  получить  полный  отчет:  а
больше всего я хочу узнать, при чем тут старый Бирюк и почему  он  говорил
со мной так. Похоже, что он испугался, если это вообще возможно.
     - Мы все испугались, - после паузы ответил Пин. Если Фродо  не  хочет
говорить об этом, я расскажу тебе все с самого начала, - сказал  он,  видя
что Фродо молчит и смотрит на огонь. - Ты тоже испугался бы, если бы  тебя
два дня преследовал Черный Всадник.
     - А кто это?
     - Черные фигуры на черных лошадях,  -  ответил  Пин.  И  он  подробно
рассказал и описал путешествие с того момента, как они оставили  Хоббитон.
Сэм поддерживал его кивками и восклицаниями. Фродо продолжал молчать.
     - Я бы подумал, что вы все это выдумали, - сказал Мерри,  -  если  бы
своими глазами не видел черную фигуру на пристани  и  не  слышал  странные
нотки в голосе Бирюка. Что ты об этом думаешь, Фродо?
     - Кузен Фродо был слишком скрытен, - заметил Пин. Но пришло время ему
открыться. До сих пор  у  нас  нет  ничего,  кроме  предположения  старого
Бирюка, что все дело связано с сокровищем Бильбо.
     - Это было только предположение, - торопливо сказал  Фродо.  -  Бирюк
ничего не знает.
     - Старый Бирюк - проницательный  хоббит,  -  сказал  Мерри.  -  Много
скрывается за его круглым лицом и не проявляется в  разговоре.  Я  слышал,
что некогда он ходил в Старый Лес и знает множество странных вещей. Но  ты
можешь нам сказать, Фродо, справедлива ли его догадка?
     - Настало время, - прошептал Пин, обращаясь к Мерри.
     Тот кивнул.
     - Что ж, - сказал, наконец, Фродо,  распрямляясь,  как  будто  приняв
решение. - Не могу больше держать это в себе. Мне  нужно  кое-что  сказать
вам. Но не знаю, с чего начать.
     - Кажется, я смогу помочь тебе, - спокойно сказал Мерри.
     -  Что  ты  имеешь  в  виду?  -  спросил  Фродо,  глядя  на  него   с
беспокойством.
     - Только вот что, мой дорогой старина Фродо: ты несчастен, потому что
не знаешь как попрощаться с нами. Ты хочешь покинуть  Удел.  Но  опасность
пришла скорее, чем ты ожидал, и ты должен отправиться немедленно. И ты  не
хочешь этого. Нам всем очень жаль тебя.
     Фродо открыл рот и вновь закрыл его. Удивленное  выражение  его  лица
было таким комичным, что все расхохотались.
     - Дорогой старина Фродо! - сказал Пин  снова.  -  Ты  на  самом  деле
думал, что затуманил нам головы? Ты для  этого  недостаточно  осторожен  и
мудр. Все твое поведение в этом году с самого апреля  свидетельствовало  о
намерении уйти. Мы постоянно слышали твое бормотание: "Увижу  ли  я  вновь
эту долину?", и тому подобное. А утверждение, что у тебя кончились деньги,
и продажа любимой Торбы этим Лякошель-Торбинсам! И все эти тайные  встречи
с Гэндальфом.
     - О доброе небо! - воскликнул Фродо. - Я  считал  себя  осторожным  и
мудрым. Не знаю, что скажет Гэндальф.  Неужели  весь  Удел  обсуждает  мой
уход?
     - О, нет! - сказал Мерри. - Об этом не  беспокойся!  Тайна  долго  не
продержится, конечно, но пока об этом знаем только мы. В конце концов,  не
забывай, что мы тебя хорошо знаем и часто бывали с тобой. И мы часто можем
догадаться, о чем ты думаешь. Я знавал  и  Бильбо.  По  правде  говоря,  с
момента его ухода я внимательно слежу за тобой.  Я  думал,  что  рано  или
поздно ты пойдешь за ним. Мы опасались, что ты сделаешь это тайно,  как  и
он. С последней весны мы особенно внимательно следили за  тобой.  Тебе  не
легко будет от нас ускользнуть!
     - Но я должен идти, - сказал Фродо. -  И  этому  ничем  не  поможешь,
дорогие друзья. Печально, но вы не сможете удержать меня. Поскольку  вы  о
многом догадались, пожалуйста, помогите мне, и не пытайтесь меня удержать!
     - Ты ничего не понял! - сказал Пин. - Ты должен идти - значит,  и  мы
должны идти вместе с тобой. Мерри и  я  отправимся  с  тобой.  Мерри  и  я
отправимся с тобой. Сэм отличный парень,  он  прыгнет  в  глотку  дракону,
чтобы спасти тебя, если не споткнется  о  собственные  ноги,  но  в  твоем
опасном путешествии одного товарища мало.
     - Мои дорогие и любимые хоббиты! - сказал глубоко тронутый Фродо. - Я
не могу допустить этого. Я уже давно решил это. Вы говорите об опасностях,
но  не  понимаете,  о  каких  опасностях  идет  речь.  Это  не  поход   за
сокровищами, не путешествие туда  и  обратно.  И  я  бегу  от  смертельной
опасности к смертельной опасности.
     - Конечно, мы понимаем, - твердо сказал Мерри. - Поэтому мы и  решили
идти. Мы знаем, что Кольцо не смешной вопрос. Но мы решили помочь тебе  по
мере своих сил в борьбе против Врага.
     - Кольцо! - воскликнул Фродо, на этот раз совершенно пораженный.
     - Да! Кольцо, - сказал Мерри. - Мой  дорогой  старый  хоббит,  ты  не
можешь жаловаться на невнимательность друзей.  Я  уже  много  лет  знаю  о
существовании Кольца, еще до того, как Бильбо ушел. Но поскольку он желал,
очевидно, сохранить его существование в тайне, я тоже молчал, пока  мы  не
заключили наш тайный союз. Конечно, я не знал Бильбо так хорошо, как тебя:
я слишком молод, а он гораздо осторожнее  тебя,  но  все  же  недостаточно
осторожен. И если хочешь узнать,  как  я  впервые  узнал  о  существовании
Кольца, я тебе расскажу.
     - Говори, - слабым голосом сказал Фродо.
     - Как и следовало ожидать, причина заключалась в  Лякошель-Торбинсах.
Однажды, за год до приема, я  шел  по  дороге  и  увидел  впереди  Бильбо.
Внезапно на расстоянии появились Лякошель-Торбинсы, они шли к нам.  Бильбо
остановился и раз! Исчез. Я был так изумлен, что с трудом  сообразил,  что
надо и самому  спрятаться  более  обычным  способом.  Я  перебрался  через
изгородь и пошел вдоль дороги по  полю.  Поверх  изгороди  я  поглядел  на
дорогу, и после того как Лякошель-Торбинсы прошли, вновь внезапно появился
Бильбо. Я заметил блеск золота, когда он что-то сунул в карман.
     После этого я держал глаза открытыми. В сущности, должен  признаться,
что я шпионил. Но вы должны согласиться, что это очень интересная загадка,
а мне не было еще и двадцати. Вероятно,  я  единственный  в  Уделе,  кроме
Фродо, видел тайную книгу старика.
     - Ты читал его книгу! - воскликнул Фродо.  -  Да  сжалится  над  нами
небо! Неужели нет ничего тайного! Ничего скрытого!
     - Ничего слишком скрытого, должен я сказать, - заявил Мерри. -  Но  я
бросил только беглый взгляд, да и это было трудно сделать. Он  никогда  не
оставлял свою книгу. Интересно, что с  ней  стало.  Хотел  бы  я  еще  раз
взглянуть на нее. Она у тебя, Фродо?
     - Нет. Ее не было в Торбе. Он, должно быть, взял ее с собой.
     - Ну, как я и говорил, - продолжал Мерри, - я держал свои знания  при
себе, пока после  этой  весны  положение  не  стало  серьезным.  Тогда  мы
организовали наш тайный союз;  и  тут  нам  не  приходилось  быть  слишком
щепетильными. Ты был не слишком легким орешком, а  Гэндальф  оказался  еще
более крепким. Но если хочешь познакомиться с нашим главным сыщиком,  могу
тебе представить его.
     - Где же он? - спросил Фродо, оглядываясь, как будто ожидая,  что  из
кувшина появится замаскированная зловещая фигура.
     - Шаг вперед, Сэм, - сказал Мерри, и встал с лицом, красным до  ушей.
- Вот наш сборщик информации. И собрал ее  немало,  должен  тебе  сказать,
прежде чем был пойман.
     - Сэм! - воскликнул Фродо, чувствуя, что удивляться дальше некуда,  и
неспособный решить, чувствует ли он гнев, смущение, облегчение или что его
просто одурачили.
     - Да, сэр! - сказал Сэм - Прошу прощения, сэр! Но я не хотел вреда ни
вам, мастер Фродо, ни мастеру Гэндальфу. У него есть здравый смысл, уверяю
вас, и когда вы сказали, что пойдете один, он  заметил:  нет!  Возьмите  с
собой того, кому можно верить.
     - Теперь, мне кажется, что я никому не могу верить, сказал Фродо.
     Сэм с несчастным видом поглядел на него.
     - Все зависит от того, что ты хочешь, - заметил Мерри.  -  Ты  можешь
верить нам в беде и радости, до самого конца. Ты можешь доверять нам любой
свой секрет, и мы будем хранить его лучше, чем ты  сам.  Мы  твои  друзья,
Фродо. Так оно и есть. И  мы  знаем  многое  из  того,  что  говорил  тебе
Гэндальф. Мы многое знаем о Кольце. Мы ужасно испуганы - но  мы  пойдем  с
тобой.
     - И в конце концов, сэр, -  добавил  Сэм,  -  мы  должны  последовать
совету эльфов. Гилдор сказал,  что  вы  должны  взять  с  собой  тех,  кто
захочет, и этого вы не можете отрицать.
     - Я не отрицаю этого, - сказал Фродо  и  поглядел  на  Сэма,  который
теперь улыбался. - Я не отрицаю этого, но теперь я никогда не поверю,  что
ты спишь,  даже  если  ты  будешь  сопеть.  Обязательно  пну  тебя,  чтобы
убедиться...
     - А вы все лживые мошенники! - сказал он, обращаясь  к  остальным.  -
Черт вас побери! - Засмеялся он, махнув рукой. - Сдаюсь. Я последую совету
Гилдора. Если бы опасность  не  была  такой  большой,  я  танцевал  бы  от
радости. Даже и сейчас я чувствую себя счастливым: уж очень давно  я  себя
таким счастливым не чувствовал. Я так боялся этого вечера.
     - Отлично!  Решено.  Да  здравствует  капитан  Фродо  и  компания!  -
закричали они и заплясали вокруг него. Мерри  и  Пин  начали  петь  песню,
которую они, очевидно, приготовили для этого случая.
     Она была сделана по типу песни гномов, с  которой  началось  когда-то
путешествие Бильбо, и пелась на тот же самый мотив:

                   Ур-р-ра! Споем, друзья, втроем,
                   Прощай, очаг, и отчий дом!
                   Сквозь ветер злой, дожди и зной
                   Мы до Раздола добредем!

                   Туда, где эльфы с давних пор
                   Живут в тени туманных гор,
                   Мы побредем, покинув дом,
                   Лихим врагам наперекор!

                   А что потом - решим потом,
                   Когда в Раздоле отдохнем, -
                   Нелегок долг, и путь далек,
                   Но мы вернемся в отчий дом!

                   Близка рассветная пора!
                   Нам в путь пора! Нам в путь пора!

     - Очень хорошо! - сказал Фродо. - Но в таком  случае  нам  нужно  еще
много сделать до сна, и сна осталось мало.
     - О! Это так здорово! -  сказал  Пин.  -  Ты  на  самом  деле  хочешь
выступить до рассвета?
     - Не знаю, - ответил Фродо. - Я боюсь этих Черных Всадников и уверен,
что долго оставаться на одном месте небезопасно, и особенно в месте, куда,
как они считают, я направился. И Гилдор советовал мне не ждать. Но я очень
хочу увидеть Гэндальфа. Я видел, что даже Гилдор встревожился, узнав,  что
Гэндальф не появился.  Все  зависит  от  двух  обстоятельств.  Как  быстро
всадники  доберутся  до  Баклбери?  И  как  скоро  сможем  мы   выступить?
Потребуется не так мало времени для подготовки.
     - Ответ на второй вопрос таков, - сказал Мерри. - Мы можем  выступить
через час. Я подготовил практически все. В конюшне есть пони, все  припасы
упакованы, за исключением кое-чего из одежды и пищи.
     - Тайный союз был очень эффективным, - констатировал Фродо. -  А  как
насчет Черных Всадников? Будет ли безопаснее ждать Гэндальфа один день?
     - Все зависит от того, что будут делать Всадники, если найдут тебя, -
ответил Мерри. - Они могут быть здесь уже сейчас,  конечно,  если  они  не
задержались у Северных Ворот, где высокая стена опускается к реке у самого
моста. Охрана ворот не пропустит их ночью, но они могут  прорваться.  Даже
днем охранники постараются задержать их, во всяком случае пока не отправят
сообщение к хозяину Холла и не получат ответ: им не  понравятся  Всадники,
они будут испуганы их видом. Но, конечно, Бакленд не сможет  выдержать  их
атаку. А возможно, утром их просто пропустят,  если  они  спросят  мастера
Торбинса. Всем известно, что он вернулся жить в Крикхэллоу.
     Фродо некоторое время стоял задумавшись.
     - Я принял решение, - сказал он наконец. -  Мы  выступим  утром,  как
только рассветет. Но я  не  пойду  по  дороге:  в  таком  случае  было  бы
безопаснее ждать здесь. Если я пройду через северные ворота, мой  уход  из
Бакленда станет немедленно известен, вместо того чтобы сохраниться в тайне
несколько дней. К тому же мост и восточная  дорога  у  границ  определенно
будут охраняться Всадниками. Мы не знаем сколько их, но  по  крайней  мере
двое, а  может  быть  и  больше.  Единственный  выход  уйти  в  совершенно
неожиданном направлении.
     - Но это означает идти в Старый Лес! - в ужасе сказал Фрекогар. - Это
немыслимо. Лес так же опасен, как и Черные Всадники.
     - Не совсем, - поправил Мерри. - Выход отчаянный, но я  думаю,  Фродо
прав. Это единственный способ уйти незамеченными. И если повезет, мы можем
начать удачно.
     - Но вам не может повезти в Старом Лесу, - возразил Фрекогар.  -  Там
никому не везет, вы заблудитесь. Никто не ходит туда.
     - Ходят, - заявил Мерри. - Брендизайки ходят,  изредка,  при  удобном
случае. У нас есть особый выход. Фродо когда-то один раз пользовался им. Я
был в нем несколько раз,  обычно  днем,  конечно,  когда  деревья  спят  и
относительно спокойно.
     - Что ж, поступайте, как находите нужным,  -  сказал  Фрекогар.  -  Я
больше боюсь Старого  Леса,  чем  всего  остального:  о  нем  рассказывают
кошмарные истории, но мой голос не  в  счет,  так  как  я  не  участвую  в
путешествии. К тому же я очень рад, что кто-то остается и может рассказать
Гэндальфу о том, куда вы ушли. А я уверен, что Гэндальф появится.
     Хотя он очень любил Фродо, Фетти Болдер не имел желание покидать Удел
и посмотреть, что  лежит  за  его  пределами.  Его  семья  происходила  из
Бадифорда в Восточном Уделе, но сам он никогда  не  был  за  мостом  через
Брендивайн. Его  задачей,  в  соответствии  с  планом  заговорщиков,  было
оставаться дома и  отвечать  на  все  вопросы,  сохраняя  возможно  дольше
видимость того, что мастер Торбинс живет в Крикхэллоу. Он с  собой  принес
даже старую одежду Фродо, чтобы лучше играть свою роль. Они не подозревали
даже, какой опасной может оказаться эта роль.
     - Великолепно! - сказал Фродо, когда понял этот план. - Другим  путем
мы не можем оставить  известие  Гэндальфу.  Не  знаю,  умеют  ли  Всадники
читать, но я не осмелился бы оставить письмо: вдруг  они  обыщут  дом.  Но
если Фетти хочет охранять крепость,  я  могу  быть  уверен,  что  Гэндальф
узнает мой путь, я могу быть доволен. Утром мы отправляемся в Старый Лес.
     -  Итак,  решено!  -  сказал  Пин.  -  Я  предпочитаю   пуститься   в
путешествие, Фетти, чем ждать здесь прихода Черных Всадников.
     - Подожди, пока не окажешься в лесу, - заметил Фредегар. -  Тогда  ты
пожалеешь, что ушел отсюда.
     - Не будем больше спорить об этом, - подытожил Мерри. Нам  еще  нужно
кое-что упаковать до сна. Я разбужу вас на рассвете.
     Добравшись до постели, Фродо некоторое время не мог уснуть. Ноги  его
болели. Он радовался, что  утром  поедет  верхом.  Постепенно  он  впал  в
дремоту. Ему казалось, что он через какое-то высокое окно смотрит на океан
деревьев. Внизу слышались звуки  крадущихся  зверей.  И  Фродо  знал,  что
раньше или позже они его учуют.
     Потом он услышал какой-то шум в отдалении. Вначале  он  подумал,  что
это ветер шумит в листве. Потом понял, что это  шум  далекого  моря:  шум,
которого он никогда в своей жизни не слышал, хотя часто мечтал  о  нем.  И
вдруг он оказался на открытом пространстве, в  какой-то  темной  степи.  В
воздухе чувствовался странный  соленый  запах.  Он  увидел  высокую  белую
башню, стоящую на холме, и им овладело желание подняться на нее и  увидеть
море. Он двинулся к ней, но внезапно в небе блеснул свет и  раздался  удар
грома.

7. В ДОМЕ ТОМА БОМБАДИЛА

     Четверо хоббитов переступили через широкий каменный  порог  и  стояли
неподвижно, мигая  от  яркого  света.  Они  находились  в  длинной  низкой
комнате. На столе темного полированного дерева  стояло  множество  высоких
свечей, ярко горевших.
     В кресле, в дальнем конце комнаты, лицом ко входу сидела женщина.  Ее
длинные волосы  рассыпались  по  плечам,  зеленые  как  молодой  тростник,
усеянные серебром, как каплями росы: на ней  был  золотой  пояс,  в  форме
переплетенных лилий и незабудок. У ее ног в широком сосуде  плавали  белые
водяные лилии, так, что она казалась сидящей на троне посередине пруда.
     - Входите, добрые гости! - сказала женщина, и они поняли, что  именно
ее чистый голос слышали они только что. Они сделали несколько  неуверенных
шагов  вглубь  комнаты  и  начали  низко  кланяться,   чувствуя   странную
неловкость, как если бы они постучали в дверь придорожного дома с просьбой
о воде, а им открыла дверь королева эльфов в платье из  живых  цветов.  Но
прежде чем они сказали что-нибудь, она встала,  легко  перепрыгнула  через
лилии и со смехом побежала ним навстречу: платье ее мягко  шелестело,  как
вода в берегах реки.
     - Входите, дорогие гости! - повторила она,  беря  Фродо  за  руку.  -
Смейтесь, будьте веселы. Я Золотинка, дочь реки. - Она  легко  обошла  их,
закрыла дверь и повернулась к ним, протянув свои белые руки.  -  Закроемся
от ночи! - сказала она. - Может вы все еще боитесь тумана, древесных теней
и глубокой воды? Ничего не бойтесь! Ведь сегодня вы под крышей  дома  Тома
Бомбадила.
     Хоббиты удивленно смотрели на нее, она по очереди с улыбкой  оглядела
их.
     - Прекрасная леди Золотинка! - сказал наконец  Фродо,  чувствуя,  что
сердце его наполняется непонятной ему самому радостью. Он был очарован  ее
голосом.
     - Прекрасная  леди  Золотинка!  -  повторил  он.  -  Теперь  радость,
заключавшаяся в песнях, которые мы слышали, мне понятна.

              О тростинка стройная! Дочь Реки пречистой!
              Камышинка в озере! Трель струи речистой!
              О весна, весна и лето и сестрица света!
              О капель под звонким ветром и улыбка лета!

     Внезапно он остановился,  охваченный  удивлением  при  звуках  своего
голоса. Он поет такую песню! Но Золотинка засмеялась.
     - Добро пожаловать! - сказала они. - Я не знала, что народ Удела  так
сладкоязычен. Но я вижу, что ты друг эльфов: об этом говорит  блеск  твоих
глаз и звук твоего голоса. Счастливая встреча! Садитесь  и  ждите  хозяина
дома! Он скоро будет. Он заботится о ваших усталых лошадках.
     Хоббиты с готовностью сели рядышком на стулья с изогнутыми  спинками,
а Золотинка занялась столом: их глаза неотрывно следили за нею:  грация  и
красота ее движений заполняла их сердца восторгом.  Откуда-то  из-за  дома
донеслись звуки пения. Вновь и вновь улавливали они среди  множества  слов
"сыр-бор", "гол-лог", "сух-мох", повторяющиеся снова и снова.

              Молодчина Бомбадил - вовремя пришел ты к ним -
              В голубом камзоле, а ботинки желтые!

     - Прекрасная леди! - сказал спустя некоторое время  Фродо.  -  Ответь
нам, если мой вопрос не покажется тебе глупым, кто такой Том Бомбадил?
     - Он это он, - сказала Золотинка, прерывая свои  быстрые  движения  и
улыбаясь.
     Фродо вопросительно посмотрел на нее.
     - Он тот, кого вы видите, - сказала она в ответ на его взгляд.  -  Он
хозяин леса, воды и холма.
     - Значит, вся эта земля принадлежит ему?
     - Конечно, нет, - ответила она и улыбка  ее  увяла.  -  Это  было  бы
слишком тяжелой ношей, - добавила она как бы про  себя.  -  И  деревья,  и
травы, и все растущее или  живущее  здесь  принадлежит  только  себе.  Том
Бомбадил хозяин. Никто не видел старого Тома бродящим в лесу, идущим вброд
по воде, взбирающегося на вершину холма в  свете  и  тенях.  Он  не  знает
страха. Том Бомбадил - хозяин.
     Дверь отворилась и вошел Том Бомбадил. Теперь он был без шляпы и  его
густые каштановые волосы были увенчаны осенними листьями. Он засмеялся,  и
подойдя к Золотинка, взял ее за руку.
     - Это моя прекрасная леди! - сказал он, кланяясь хоббитам. - Это  моя
Золотинка, одетая в зелень и серебро с цветами у ног. Стол готов?  Я  вижу
хлеб и масло, мед и молоко, сыр и фрукты, и  ягоды  собраны.  Довольно  ли
этого для нас? Готов ли ужин?
     - Готов, - ответила Золотинка, - но, может быть, гости еще не готовы?
     Том хлопнул в ладоши и воскликнул.
     - Том! Том! Твои гости устали, а ты забыл об этом! Идемте мои веселые
друзья.  Том  освежит  вас.  Ваши  грязные  руки  станут   чистыми,   лица
освежаться: сбросьте свои плащи и положите узлы!
     Он открыл дверь, и они пошли за ним по короткому коридору и завернули
за угол... Тут была низкая  комната  с  наклонной  крышей  (казалось,  это
пристройка, находящаяся к  северу  от  дома).  Стены  каменные,  увешанные
зелеными и желтыми занавесями. Пол был  выслан  плитами  и  покрыт  свежим
зеленым тростником. На нем лежали четыре пышных матраса,  покрытых  белыми
одеялами. Матрасы лежали в ряд у стены.  У  противоположной  стены  стояла
длинная скамья с  широкими  глиняными  тазами,  рядом  со  скамьей  стояли
кувшины, полные воды, холодной и горячей. Стояли наготове у каждой постели
мягкие зеленые комнатные туфли.
     Вскоре умытые и посвежевшие, хоббиты сидели  за  столом,  по  двое  с
каждой стороны, а с противоположных концов сидели Золотинка и хозяин.  Это
был длинный и веселый ужин. Хоббиты ели так, как может есть уважающий себя
хоббит, в еде не было недостатка. Напитки  в  их  стаканах  казались  чище
родниковой холодной воды, однако действовали на них,  как  вино,  веселили
сердца и развязывали языки. Гости вдруг обнаружили, что весело  распевают,
как будто это легче и более естественнее, чем говорить.
     Наконец Том и Золотинка встали и быстро очистили стол. Гостям  велели
спокойно  сидеть  на  месте,  каждому  к  усталым  ногам  была  поставлена
скамеечка. В широком очаге перед ними горел огонь, от  которого  доносился
приятный запах, как будто горели стволы яблони. Когда все было приведено в
порядок, все огни в комнате погасли, за исключением  одной  лампы  и  пары
свечей с каждой стороны каминной полки. Золотинка подошла  и  остановилась
перед ними, держа в руке свечу. Она пожелала всем доброй ночи  и  крепкого
сна.
     - Отдыхайте в мире до утра! - сказала им она.  -  Не  бойтесь  ночных
звуков! Ничто не проникает в дверь и окна, кроме лунного и звездного света
и ветра с вершины холма. Доброй ночи!
     С шелестом и блеском прошла она по комнате. Звуки ее шагов  были  как
ручеек, легко падающий с пригорка на камень в ночной тиши.
     Том некоторое время сидел  рядом  с  ними  молча,  и  каждый  из  них
набирался храбрости, чтобы задать множество вопросов, пришедших  в  голову
за ужином. Наконец заговорил Фродо:
     - Вы услышали мой крик, мастер, или не просто случайность привела вас
к нам в такой момент?
     Том вздрогнул, как человек, пробудившийся от приятного сна.
     - Что? - спросил он. - Слышал ли я ваш крик? Нет, не слышал: я пел  в
это время. Простая  случайность  привела  меня,  если  это  можно  назвать
случайностью. Впрочем, я вас ждал. Мы  слышали  о  вас  и  знали,  что  вы
пускаетесь в странствия. Мы так и думали, что вы  придете  к  реке  -  все
дороги ведут сюда, к Витвиндл. Старик вяз, он  могучий  певец:  маленькому
народу трудно избежать его хитроумного колдовства.  Но  у  Тома  было  там
дело, которое нельзя было откладывать.
     Том кивнул, как будто сон вновь начал овладевать им, но он  продолжал
мягким певучим голосом:

              У меня там было дело - собирать кувшинки,
              Чтоб потом преподнести их милой Золотинке;
              Я всегда так делаю перед первым снегом,
              Чтоб они цвели у ней до начала лета -
              Собираю на лугу в чистом светлом озере,
              Чтоб ладони холодов их не заморозили.
              Я у этих берегов - давнею порою -
              И жену свою нашел - раннею весною:
              В камышах она звенела песней серебристой,
              А над нею распевал ветерок росистый.

     Он открыл глаза и блеснул на сидящих хоббитов синевой:

              Так что видите, друзья, я теперь не скоро
              У Ветлянки окажусь - может, лишь весною, -
              Да и с Вязом повидаюсь под конец распутицы,
              В дни, когда на нем листва весело распустится
              И когда моя жена в золотистом танце
              На реку отправится, чтобы искупаться.

     Он вновь замолчал, но Фродо не удержался и задал еще один вопрос,  на
который ему больше всего хотелось получить ответ.
     - Расскажите нам, мастер, о старике вязе, кто он такой! Я никогда  не
слышал о нем раньше.
     - Не нужно! - сказали вместе Мерри и Пин, внезапно распрямляясь. - Не
сейчас! Подождем до утра!
     - Правильно! - согласился старик. - Теперь  время  отдыха.  Некоторые
вещи опасно слушать, когда на землю падают тени. Спите до утра,  отдыхайте
на подушках! Не бойтесь ночных звуков! Не бойтесь старого вяза!
     С этими словами он задул огонь в лампе и, взяв в обе руки  по  свече,
повел хоббитов в их комнату.
     Матрацы и подушки были мягкими, и сделаны из белоснежной  шерсти.  Не
успев лечь и закрыть глаза, хоббиты уснули мертвым сном.
     Фродо спал. Ему приснился восход золотой луны: в ее свете  перед  ним
оказалась черная каменная стена, в которой была похожая на большие  ворота
темная арка. Фродо казалось, что он поднимается на стену и видит, что  это
кольцо холмов, а внутри кольца - равнина, а посредине равнины  возвышается
остроконечная каменная башня. На вершине  ее  видна  человеческая  фигура.
Восходящая луна, казалось, на мгновение повисла  над  головой  человека  и
сверкнула на его белых волосах, которые  шевелились  от  ветра.  С  темной
равнины снизу доносились странные голоса и вой множества волков.  Внезапно
тень в форме огромного крыла легла на луну. Человек на башне поднял  руку,
и из того предмета, что он держал в руке, сверкнул луч света. Могучий орел
слетел сверху и унес его. Голоса закричали, волки завыли.  Послышался  шум
как от сильного ветра, его покрыл топот копыт, приближавшийся  с  востока.
"Черный Всадник!" - Подумал Фродо,  пробуждаясь  и  все  еще  слыша  топот
копыт. Он подумал, хватит ли у него храбрости вновь покинуть  безопасность
этих каменных стен. Он лежал, неподвижно, прислушиваясь:  все  было  тихо,
наконец он повернулся и снова уснул, погрузившись в  сон,  от  которого  у
него не осталось воспоминаний.
     Рядом с ним спал Пин  и  видел  приятные  сны,  но  вот  в  его  снах
наступила перемена, он повернулся и застонал. Внезапно  он  проснулся  или
подумал, что проснулся. Он все еще слышал в  темноте  звук,  потревоживший
его сон, звук, похожий на трение друг  о  друга  ветвей  на  ветру,  скрип
деревянных пальцев о стену  и  стекло  окна  -  скрип,  скрип,  скрип.  Он
подумал, не растет ли рядом с домом вяз. Внезапно  его  охватила  пугающая
уверенность, что он не в обычном  доме,  а  внутри  вяза  и  снова  слышит
ужасные сухие голоса, смеющиеся над ним. Он сел, ощутил мягкую  постель  и
снова лег успокоенный. Ему показалось, что он слышит:  "Ничего  не  бойся!
Отдыхай! В мире до утра! Не бойся ночных звуков!" Он снова уснул.
     Мерри в своем спокойном сне  не  слыхал  шуршания  воды.  Вода  мягко
стекала вниз, заполняя все вокруг дома и превращая  местность  в  глубокий
бассейн. Она журчала у стен и поднималась медленно,  но  непреодолимо.  "Я
утону! - подумал он.  -  Вода  ворвется  в  дом,  и  тогда  я  утону".  Он
чувствовал, что лежит в мягком скользком иле. Подпрыгнув, он сел,  опустив
ноги на холодный камень. Тут он вспомнил, где находится, и снова  лег.  Он
вспомнил: "Ничто не проникнет в дверь и окна, кроме  лунного  и  звездного
света и ветра с вершины холма". Легкий порыв  воздуха  шевельнул  занавес.
Мерри глубоко вздохнул и снова уснул.
     Сэм,  насколько  он  мог  вспомнить,  проспал  всю  ночь  в  глубоком
удовлетворении, если только бревно может испытывать удовлетворение.
     Все четверо проснулись одновременно в свете  утра.  Том  двигался  по
комнате, насвистывая, как скворец. Услышав, что они шевелятся, он  хлопнул
в ладони и воскликнул:
     - Солнце встало поутру! Просыпайтесь, зайцы!
     Он отодвинул желтый занавес, и хоббиты увидели, что занавеси с  обеих
сторон комнаты закрывали окна, и одно из них выходило на восток, а  другое
- на запад.
     Они вскочили, чувствуя себя полностью отдохнувшими. Фродо подбежал  к
окну и увидел огород, серый от росы. Он смутно ожидал увидеть подходящий к
самым стопам дерн, покрытый следами копыт. На самом деле поле  зрения  ему
закрывал высокий частокол,  над  ним  далеко-далеко  на  фоне  восходящего
солнца  поднимались  вершины  холмов.  Утро  было  бледное,  на  восточном
горизонте лежали длинные узкие облака,  окрашенные  в  желтый  цвет.  Небо
говорило о приближении дождя. Быстро светало, и красные цветы бобов начали
сверкать на фоне влажных зеленых листьев.
     Пин смотрел в западное окно на океан тумана. Туман  совершенно  скрыл
лес. Было похоже на то, что смотришь сверху на сплошной  слой  облаков.  В
одном месте туман распадался на множество струек и волн - это была  долина
Витвиндл. Туман сбегал со склонов холмов и  исчезал  в  белых  тенях.  Под
окном был виден цветник и живая изгородь, увитая серебряными нитями, а  за
ней ровно скошенная трава с каплями росы. Никакого вяза не было видно.
     - Доброе утро, веселые  друзья!  -  воскликнул  Том,  шире  раскрывая
восточное окно. Холодный воздух ворвался в него, он пах дождем. - Я думаю,
солнце не часто будет показывать сегодня свое  лицо.  Я  еще  до  рассвета
походил вокруг, взбирался на  вершины  холмов,  прислушивался  к  ветру  и
погоде, к влажной траве  под  ногами  и  влажному  ветру  над  головой.  Я
разбудил Золотинку песней под ее  окном.  Но  ничего  не  могло  разбудить
хоббитов ранним утром. Ночью маленький народ пробуждался во тьме, а  утром
к нему пришел сон. Ринг о  динг  дилло!  Вставайте,  мои  веселые  друзья!
Забудьте ночные звуки! Ринг о динг дилло дол! Дерри дол! Мои дорогие! Если
придете вскоре, найдете завтрак на столе. Если опоздаете, получите траву и
дождевую воду!
     Нужно ли говорить, хотя угроза  Тома  звучала  шутливо,  что  хоббиты
пришли вскоре, но нескоро  оставили  стол,  только  тогда,  когда  он  уже
выглядел пустым. Ни Тома, ни Золотинки  не  было.  Том  чем-то  гремел  на
кухне, ходил вверх и вниз по лестнице, напевал то в доме, то снаружи. Окна
комнаты выходили на запад,  на  затянутую  туманом  поляну,  и  окно  было
раскрыто. С крутой тростниковой  крыши  капало.  Прежде  чем  они  кончили
завтрак, облако сбилось в непробиваемую крышу и начался сильный  проливной
дождь. За его занавесом лес был совсем невидим.
     Когда они смотрели в окно, до них донесся мягкий  чистый,  как  будто
падавший с неба вместе с  дождем  голос  Золотинки,  которая  пела  где-то
наверху над ними. Они разобрали всего несколько слов, но  им  стало  ясно,
что это дождевая песня. Хоббиты с восхищением слушали: и  Фродо  радовался
всем сердцем  и  благословлял  ненастную  погоду,  потому  что  из-за  нее
откладывался  их  отъезд.  С  самого  пробуждения  он  с  тоской  думал  о
необходимости уезжать, но сейчас решил, что в этот день они не уедут.
     Высоко вверху западный ветер гнал облака, чтобы они пролились  дождем
на голую поверхность склонов. Вокруг дома  ничего  не  было  видно,  кроме
падающего дождя. Фродо стоял у открытой двери и следил, как белая  меловая
тропинка превращается в молочную реку и, покрытая  пузырьками  от  капель,
устремляется вниз, в долину. Из-за угла дома  вышел  Том  Бомбадил,  махая
руками, словно бы разводя в стороны от себя дождь, и, действительно, когда
он поднялся на порог, он был совершенно сухим, исключая лишь  башмаки.  Их
он снял и поставил к очагу. Потом сел в самое большое кресло и подозвал  к
себе хоббитов.
     - Сегодня у Золотинки стиральный день, - сказал он, - осенью она  все
чистит. Слишком сыро  для  хоббитов,  пусть  они  пока  отдохнут!  Сегодня
хороший день для длинных рассказов, для вопросов и ответов, и поэтому  Том
начинает разговор.
     И  он  рассказал  им  много  занимательных  историй,  иногда  как  бы
обращаясь к самому себе, иногда поглядывая на  них  из-под  густых  бровей
яркими голубыми глазами.  Часто  он  начинал  петь,  вставая  с  кресла  и
пританцовывая. Он рассказал им сказки о пчелах и цветах, о жизни деревьев,
о  странных  созданиях  леса,   о   злых   и   добрых,   дружественных   и
недружественных, жестоких и приветливых существах, прячущихся  в  зарослях
ежевики.
     Слушая, они начинали понимать жизнь леса, где они  были  чужаками,  а
все остальные чувствовали себя так как дома. В  рассказах  тома  постоянно
фигурировал старик вяз, и Фродо многое узнал о нем,  слишком  многое,  ибо
это был не слишком уютный рассказ. Слова  Тома  обнажили  мысли  и  сердца
деревьев, которые часто были мрачными и необычными,  полными  ненависти  к
существам, которые свободно передвигаются по земле, грызут, кусают, рубят,
ломают, жгут - то есть разрушители и узурпаторы. Старый лес назывался  так
не без причин, он был действительно древним, остатками давно забытых лесов
прошлого: и в нем жили еще, старея не быстрее холмов, отцы отцов деревьев,
помнящие  времена,  когда  они  были  господами  мира.  Бесчисленные  года
наполнили их гордостью, мудростью и злобой. Но никто из  них  не  был  так
опасен, как великий  старик  вяз:  сердце  у  него  сгнило,  но  вот  сила
сохранилась у него  молодая,  и  он  был  хитер  и  коварен,  и  опытен  в
колдовстве, а песни его и мысли слышны были в лесу по  обе  стороны  реки.
Его жаждущая серая душа черпала  силу  из  земли,  далеко  простирая  свои
корни, выпуская в воздух невидимые пальцы, и держала в своей власти  почти
все деревья леса от высокой стены до самых склонов.
     Внезапно рассказ Тома ушел в сторону от леса и, как холодный ручей, с
журчащими  водопадами,  прыгающий  через   булыжники   и   обломки   скал,
извивающийся среди травы, повернул к склонам. Хоббиты  слышали  о  больших
курганах, о великих могильных насыпях, о каменных кругах  на  холмах  и  в
ущельях между холмами. На склонах холмов блеяли овцы в стадах. Возвышались
зеленые и белые стены. На возвышенностях стояли крепости. Короли маленьких
королевств воевали друг с другом, и молодое солнце, сияло  как  огонь,  на
красном металле их прожорливых  новых  мечей.  Были  победы  и  поражения:
падали башни, горели крепости, и пламя вздымалось к  небу.  Золото  грудой
насыпали на гробы королей и королев,  и  могилы  поглощали  все,  каменные
двери закрывались, и все зарастало травой. Вначале овцы бродили по  холмам
и щипали траву, но вскоре все опять опустело. Тень издалека пала на холмы,
и кости в могилах зашевелились. Духи курганов начали  бродить  в  ущельях,
звякая золотыми цепями и  кольцами  на  ледяных  пальцах.  Каменные  круги
выступили из земли, улыбаясь в лунном свете, как сломанные зубы.
     Хоббиты задрожали. Даже в Уделе  было  известно  о  духах  с  больших
курганов за лесом. Эти рассказы хоббиты не любили слушать, даже сидя  дома
у пылающего очага. Четверо хоббитов  внезапно  осознали  то,  что  изгнало
всякую радость из их сердец: дом Тома Бомбадила стоял как раз  над  самыми
этими смертоносными курганами. Они утратили нить его рассказа и  заерзали,
беспокойно поглядывая друг на друга.
     Когда они вновь вслушались в его слова, то обнаружили, что он  теперь
бродит в старых местах где-то в не их памяти  и  восприятии,  во  времени,
когда мир был шире, а море дальше. И Том пел  о  древних  временах,  когда
жили только эльфы. Внезапно он замолчал, и  они  увидели,  что  он  кивает
головой, как бы собираясь спать. Хоббиты сидел  молча,  как  зачарованные:
казалось от его слов утих  ветер,  рассеялись  облака,  тьма  наступала  с
востока и запада, а все небо было полно светом белых звезд.
     Было ли это утро или вечер,  много  ли  дней  прошло,  Фродо  не  мог
сказать. Он не чувствовал  ни  голода,  ни  усталости,  только  удивление.
Звезды посылали в окна свой свет, и небесная  тишина,  казалось,  окружала
его. От удивления и  внезапного  страха  перед  этой  тишиной  он  наконец
заговорил.
     - Кто вы, мастер? - спросил он.
     - Что? - спросил Том, и глаза его блеснули в полутьме. - Разве ты  не
знаешь моего имени? Это единственный ответ. Скажи мне, кто ты,  один,  сам
по себе, без имени своего? Но ты молод, а я стар. Старейший - вот  кто  я.
Запомните мои друзья, эти слова: Том был здесь раньше реки и деревьев. Том
помнит капли первого дождя и первый желудь. Он  прокладывал  тропы  раньше
высокого народа, он видел прибытие малого  народа.  Он  был  здесь  раньше
королей, раньше могил и духов курганов. Когда эльфы  двигались  на  запад,
Том тоже был здесь, и раньше, чем изогнулось море.  Он  знал  времена  без
страха под звездами, когда еще Господин Тьмы не пришел извне.
     Казалось,  темная  тень  легла  за  окнами,   и   хоббиты   торопливо
переглянулись. Когда они снова  посмотрели  вокруг,  в  дверях,  в  потоке
света, стояла Золотинка. В руке она держала  свечу,  заслоняя  ладонью  ее
пламя от сквозняка: сквозь ее пальцы пробивался свет,  как  солнце  сквозь
белую завесу.
     - Дождь кончился, - сказала она. - Новые воды бегут  вниз  по  холмам
под звездами. Давайте смеяться и радоваться!
     - И давайте есть и пить! - воскликнул Том. - Долгие рассказы вызывают
жажду. А долгое слушание - голод. Слушать утро, день и вечер.
     С этими словами он спрыгнул с кресла, снял свечу с каминной  полки  и
зажег ее от пламени той свечи, которую держала Золотинка: затем затанцевал
вокруг стола. Потом вылетел за дверь и исчез.
     Вскоре он вернулся, неся большой нагруженный поднос. Том и  Золотинка
сели за стол, и хоббиты удивленно и весело  последовали  их  примеру,  так
прекрасна была грация Золотинка и так веселы и странны  прыжки  и  шалости
Тома. Каким-то образом его танец по комнате и вокруг стола привел к  тому,
что очень скоро еда, сосуды с напитками и свечи оказались на столе.  Стены
сверкали огнями, белыми и желтыми. Том поклонился своим гостям.
     - Ужин готов, - сказала Золотинка, и хоббиты увидели,  что  она  была
вся в серебре, с белым поясом, а башмаки ее были из рыбьей чешуи.  Том  же
весь был в голубом, как умытые дождем незабудки, лишь чулки  у  него  были
зеленые.
     Ужин был даже лучше, чем накануне. Хоббиты  под  влиянием  слов  Тома
забыли  о  еде,  но  теперь,  когда  перед  ними  был  полный  стол,   они
почувствовали такой голод, словно не ели целую неделю. Вначале они даже не
пели и не разговаривали, и ни на что не обращали внимания.  Но  постепенно
настроение их улучшилось, а голоса зазвучали веселее.
     После еды Золотинка спела им много песен. Песни ее начинались весело,
а заканчивались в тишине. И в этой тишине  они  мысленно  видели  глубокие
омуты и широкие ямы, и глядя в них, они видели под собой небо и в глубинах
его звезды, как бриллианты. Потом она вновь  пожелала  им  доброй  ночи  и
оставила их у очага, но Том оказался очень бодрым и засыпал их вопросами.
     Он, по-видимому, много знал о них и их семьях, много знал об  истории
и делах Удела, начиная с дней, которые сами хоббиты едва ли  помнили.  Это
их больше не удивляло: но он не скрыл от  них,  что  сведения  о  недавних
событиях он получил от фермера  Мэггота,  которого  считал  гораздо  более
значительной личностью, сем они ожидали.
     - Под его ногами земля, и  глина  на  его  пальцах,  мудрость  в  его
костях, и оба его глаза открыты, - сказал Том.
     Было ясно так же, что Том общался с эльфами и  что  каким-то  образом
новость о побеге Фродо пришла к нему от Гилдора.
     Так много знал Том и так хитры были его вопросы, что Фродо  рассказал
ему о  Бильбо  и  о  собственных  надеждах  и  страхах,  даже  больше  чем
Гэндальфу. Том покачал головой, и в его глазах что-то блеснуло,  когда  он
узнал о Всадниках.
     - Покажи мне это драгоценное  Кольцо!  -  внезапно  посреди  рассказа
сказал он, и Фродо, к собственному изумлению, извлек из кармана цепочку и,
отцепив от нее Кольцо, протянул его Тому.
     Казалось оно увеличилось в тот момент, когда  легло  на  его  большую
темнокожую руку. Том внезапно поднес его к глазам и засмеялся. На  секунду
хоббиты  увидели  зрелище,  одновременно  комическое  и  тревожное:  яркий
голубой глаз сверкал в золотом круге! Затем Том надел Кольцо на мизинец  и
поднес к огню свечи. Вначале хоббиты не увидели в этом  ничего  странного.
Потом ахнули. Том не исчез.
     Том вновь засмеялся. Подбросил Кольцо в воздух  -  и  оно  с  блеском
исчезло. Фродо издал крик -  Том  наклонился  и  с  улыбкой  протянул  ему
Кольцо.
     Фродо внимательно и подозрительно оглядел Кольцо, как будто давал его
фокуснику. Это было то же самое кольцо, или выглядело оно как то же  самое
и имело такой же вес: Фродо всегда казалось,  что  Кольцо  слишком  тяжело
ложится на его ладонь. Он даже слегка рассердился на Тома за то,  что  тот
легкомысленно отнесся к тому, что Гэндальф считал таким важным и  опасным.
Он подождал, пока Том снова заговорит,  и  на  этот  раз  он  рассказал  о
барсуках и их странных обычаях, и надел Кольцо.
     Мерри повернулся к нему,  собираясь  что-то  сказать,  и  возбужденно
воскликнул. Фродо обрадовался (если можно так выразиться) - это  было  его
собственное кольцо. Мерри смотрел прямо на его стул и, очевидно, не  видел
его. Фродо встал и осторожно пошел к двери.
     - Эй! - воскликнул Том, глядя прямо на него своими сияющими  глазами.
- Эй, Фродо! Ты куда? Старый Том Бомбадил еще не ослеп. Сними свое золотое
Кольцо! Тебе лучше без него. Возвращайся! Оставь свою игру и садись  рядом
со мной! Нам нужно еще кое о чем поговорить и подумать об утре. Том должен
указать правильную дорогу и не дать вам заблудится.
     Фродо засмеялся, стараясь казаться довольным. Сняв Кольцо, он подошел
и снова сел. Том говорил, что считает, что завтра будет сиять солнце, утро
будет прекрасное, а путешествие приятное.  Но  им  нужно  будет  выступить
очень рано: погода в этой местности такова, что даже Том не может  надолго
быть уверенным в ней, и она может измениться быстрее, чем Том снимает свою
куртку.
     - Я не хозяин погоды, - добавил он, - и никто, ходящий на двух ногах,
не распоряжается ею.
     По его совету они решили двинуться от его дома  прямо  на  север,  по
западным и самым низким отрогам склонов:  в  таком  случае  они  могут  за
дневной переход достичь восточной дороги и избежать при этом курганов.  он
советовал им не бояться ничего, но в то же время быть осторожными.
     - Держитесь зеленой травы! Не смешивайтесь  со  старыми  камнями,  не
связывайтесь с умертвиями из курганов, не трогайте их домов,  если  только
вы не сильный народ и сердца ваши не знают страха!
     Он повторил это не раз и советовал им обходить курганы с запада, если
они все же встретятся им по пути. Затем он научил  их  песне,  которую  им
следовало спеть, если на следующий день они окажутся в опасности:

                   Песня звонкая, лети к Тому Бомбадилу,
                   Отыщи его в пути, где бы ни бродил он!
                   Догони и приведи из далекой дали!
                   Помоги нам, Бомбадил, мы в беду попали!

9. "ГАРЦУЮЩИЙ ПОНИ"

     Пригорье был  главным  поселком  земли  Бри,  небольшого  населенного
района, острова в пустыне,  окружавшей  его.  Кроме  Пригорья,  на  другой
стороне холма был Стэддл, немного дальше к востоку  в  глубокой  долине  -
Комб, а на краю леса Четвуда, поселок Арчет. Местность вокруг холма Бри  и
деревень представляла собой поля и редкие леса шириной в несколько миль.
     Люди  Пригорья  были  широкоплечими,  низкорослыми,  приветливыми   и
независимыми: волосы у них были каштановые. Они  не  принадлежали  никому,
кроме самих себя, но они были более дружелюбно настроены  по  отношению  к
хоббитам,  гномам,  эльфам  и  другим  обитателям  мира,  чем  это  обычно
свойственно высокому народу. В соответствии с их собственными  сказаниями,
они были исконными обитателями этой местности и  потомками  первых  людей,
прибывших с запада. Мало кто из них  пережил  бедствия  древних  дней,  но
когда короли вновь вернулись с великого моря, они обнаружили, что  люди  и
Пригорье по-прежнему здесь, и они все еще были здесь, хотя память о старых
королях исчезла.
     В те дни никакие другие люди не жили  так  далеко  на  западе.  Но  в
пустынных землях за Пригорьем встречались  удивительные  странники.  Народ
Пригорья называл их следопытами, и ничего не знал о их происхождении,  они
были выше ростом и темнее, чем люди Пригорья, считалось, что они  обладают
особым зрением и слухом и понимают язык зверей и птиц. Они бродили на  юге
и востоке от Пригорья, добираясь  даже  до  Туманных  Гор,  но  теперь  их
осталось мало, и они встречались очень редко. Появляясь, они  приносили  с
собой новости издалека и рассказывали странные забытые легенды, которые  с
охотой выслушивались, но население Пригорья не дружило с ними.
     В земле Бри было так же множество  семейств  хоббитов,  и  они  также
утверждали, что Пригорье - старейшее поселение хоббитов в мире и  что  оно
было основано задолго до того, как хоббиты пересекли Брендивайн и заселили
Удел. Хоббиты большей частью жили в  Стэддле,  хотя  некоторые  обитали  в
самом Пригорье, особенно на  верхних  склонах  холма,  над  домами  людей.
Высокий народ и маленький народ, как они называли друг друга, находились в
дружеских отношениях, но жили по-своему и оба считали себя  необходимейшей
частью населения Пригорья. Нигде в мире нельзя было найти такого странного
сожительства.
     Народ Пригорья, и высокий и маленький,  не  любил  странствовать,  их
главным путешествием было посещение четырех поселков  земли  Бри.  Изредка
хоббиты из Пригорья бывали в Бакленде или  восточном  Уделе,  но  хотя  их
маленькая земля была не дальше дня  езды  от  моста  Брендивайна,  хоббиты
Удела редко навещали ее. Случайный житель  Бакленда  или  авантюрист  Крол
изредка останавливались на день-два в гостинице,  но  даже  эти  посещения
становились все реже. Хоббиты Удела относились к хоббитам Пригорья, как ко
всем  живущим  за  границами  Удела,  как  к  чужеземцам  и   очень   мало
интересовались ими, считая их глупыми и  неотесанными.  Вероятно,  гораздо
более чужеземцев было рассеяно в западных землях,  чем  представляло  себе
население Удела. Некоторые из них, несомненно,  были  бродягами,  готовыми
взять все то, что плохо лежит,  и  оставлявшими  на  месте,  если  это  не
подходило. Но в земле Бри хоббиты были вполне приличными, процветающими  и
не более неотесанными, чем их отдаленные родичи в Уделе. Еще  не  забылось
время, когда отношения между  Уделом  и  Пригорье  были  более  тесными  и
регулярными. Во всяком случае  в  Брендизайках  была  несомненная  примесь
крови уроженцев Пригорья.
     Поселок состоял из нескольких сотен домов  высокого  народа,  главным
образом вдоль дороги. Они теснились на склоне холма, обращаясь  окнами  на
запад. С этой стороны, окружая холм более чем наполовину, тянулся глубокий
овраг с прочной изгородью с внутренней стороны. Дорога пересекала овраг  в
месте, где  был  построен  мост,  дальше,  там,  где  дорога  упиралась  в
изгородь, стояли  большие  ворота.  В  южной  части  поселка,  где  дорога
выходила из Пригорья, были другие ворота.  Ночью  оба  выхода  из  поселка
закрывались, рядом с ними находились небольшие помещения для стражников.
     У поворота дороги, где она, огибая холм сворачивала  направо,  стояла
большая гостиница. Она была построена давно, когда движение по дороге было
гораздо больше. Пригорье находилось на  скрещении  дорог,  другая  древняя
дорога пересекала восточную за изгородью у западного конца  поселка,  и  в
прежние  дни  люди  и  другие  существа  часто  путешествовали   по   ней.
"Удивительно, как новость из Пригорья", до сих  пор  говорят  в  восточном
Уделе. Выражение осталось с тех дней, когда вести с севера, юга и  востока
обсуждались в гостинице и когда жители мира гораздо чаще посещали  ее.  Но
северные земли давно уже стали  необитаемыми  и  северная  дорога,  теперь
использовалась очень редко, она вся заросла травой, и  население  Пригорье
назвало ее Неторным Путем, а также Зеленым Трактом.
     Гостиница  в  Пригорье,  однако,  сохранилась,  а   хозяин   ее   был
значительной личностью. Дом его  был  местом  встречи  всех  свободных  от
работы, склонных поговорить, любопытных жителей, больших  и  маленьких  из
всех четырех поселков. Гостиница служила прибежищем  следопытам  и  прочим
скитальцам и путешественникам (главным образом, гномам), которые  все  еще
изредка проезжали по дороге, направляясь к горам или от них.
     Было темно и ярко сверкали звезды, когда Фродо и его товарищи подошли
к перекрестку дороги. Они подъехали к западным воротам, которые  оказались
закрытыми, в углублении за  воротами  сидел  человек.  Он  схватил  лампу,
вскочил на ноги и с удивлением посмотрел на них сквозь ворота.
     - Кто вы и откуда прибыли? - грубовато спросил он.
     - Мы направляемся в гостиницу, - ответил Фродо. - Мы путешествуем  на
восток и не можем двигаться дальше ночью.
     - Хоббиты! Четверо хоббитов! Больше того, хоббиты из Удела,  судя  по
их говору! -  сказал  стражник,  как  бы  разговаривая  сам  с  собой.  Он
некоторое время смотрел на них, потом медленно растворил ворота и позволил
им проехать внутрь.
     - Не часто увидишь жителей Удела ночью на  дороге!  -  продолжал  он,
когда они ненадолго остановились у ворот. - Вы простите мое недоумение, но
какое дело ведет вас на восток от Пригорье? Могу ли я  спросить,  как  вас
зовут?
     - Наши имена и дела касаются только нас и здесь  не  место  обсуждать
их, - ответил Фродо, которому не понравилось настойчивость этого  человека
и тон его голоса.
     - Ваше дело касается вас, это верно, - согласился человек, -  но  мое
дело задавать вопросы приезжающим ночью.
     - Мы  хоббиты  из  Бакленда,  и  нам  захотелось  попутешествовать  и
остановиться на ночлег в здешней гостинице, - вмешался Мерри. - Я - мастер
Брендизайк. Довольно  этого  с  вас?  Я  слышал,  что  население  Пригорье
приветливо относится к путешественникам.
     - Верно, верно, - сказал человек. - Я не хотел  вас  обидеть.  Но  вы
обнаружите, что не только старый Гарри у ворот задает вам вопросы. Повсюду
появились странные чудаки.  Если  поедете  в  "Пони",  то  будете  там  не
единственными постояльцами.
     Он пожелал им доброй ночи, и они двинулись дальше, но в  свете  лампы
Фродо видел, что этот  человек  внимательно  смотрит  им  вслед.  Фродо  с
радостью услышал, как за ними захлопнулись  ворота.  Он  старался  понять,
почему стражник был  так  подозрителен:  может,  кто-нибудь  рассказал  об
отряде хоббитов. Не Гэндальф ли? Он мог  приехать,  пока  они  пробирались
через лес и  могильники.  Но  что-то  во  взгляде  и  в  голосе  стражника
заставило его чувствовать беспокойство.
     Человек некоторое время смотрел вслед  хоббитам,  потом  вернулся  на
свое место. Как только он повернулся спиной, темная фигура  отделилась  от
стены у ворот и растаяла во тьме деревенской улицы.
     Хоббиты миновали некрутой подъем, проехали мимо нескольких  отдельных
домиков и направились к гостинице. Дома казались им большими и  странными.
Сэм посмотрел на  гостиницу  с  ее  тремя  этажами  и  множеством  окон  и
почувствовал, как его сердце  сжимается.  Он  представил  себе  встречу  с
гигантами выше деревьев и с  существами,  еще  более  ужасными,  во  время
путешествия, но в этот момент он был слишком  полон  впечатлениями  первой
встречи с людьми и их высокими домами. Он представил себе черных  лошадей,
стоявших оседланными  в  тени  гостиничного  двора,  и  черных  всадников,
всматривающихся в окна верхнего этажа.
     - Мы ведь не остановимся здесь на ночь, сэр? - воскликнул он. - Здесь
живут хоббиты, и почему бы не попроситься к кому-нибудь из них на  ночлег?
Там мы чувствовали бы себя как дома...
     - Что плохого в гостинице? - удивился Фродо. - Том Бомбадил советовал
остановиться в ней. Наверное, внутри в ней хорошо.
     Даже снаружи гостиница казалась приятным домом для привычного  глаза.
Она выходила фасадом на дорогу, два ее  флигеля  уходили  назад,  частично
скрываясь за невысоким склоном холма, так что  сзади  окна  второго  этажа
оказывались на уровне земли. Широкая  арка  вела  во  двор,  расположенный
между флигелями. Слева от арки видна была большая дверь,  к  которой  вело
нескольких ступеней. Дверь была открыта,  и  оттуда  вырывался  свет.  Над
аркой висел фонарь, а над ним  -  большая  вывеска:  толстый  белый  пони,
вставший на задние  ноги.  Над  дверью  большими  буквами  было  написано:
"Гарцующий пони Лавра Наркисса". Во  многих  окнах,  за  занавесями  горел
свет.
     Когда они остановились в нерешительности у двери, кто-то внутри начал
петь веселую песню, и к ней присоединился звонкий хор  радостных  голосов.
Хоббиты некоторое время  прислушивались  в  эти  ободряющие  звуки,  затем
спешились. Песня кончилась, послышался взрыв смеха и аплодисменты.
     Хоббиты ввели своих пони под арку,  оставили  их  здесь  во  дворе  и
поднялись на ступеньки. Фродо шел впереди и едва не столкнулся с  коротким
толстым человеком с лысой головой и красным лицом. На человеке  был  белый
фартук: он выскочил из одной двери и устремился  в  другую,  неся  поднос,
уставленный кружками.
     - Можем ли мы... - начал Фродо.
     - Минутку, - бросил человек через плечо и  исчез  в  хаосе  звуков  и
облаке дыма. Через мгновение он появился вновь, вытирая руки о фартук.
     - Добрый вечер, маленький мастер! - сказал он, кланяясь.  -  Чего  вы
хотите?
     - Постели для четверых  и  стойла  для  пяти  пони,  если  это  можно
организовать. Вы мастер Наркисс?
     - Да, меня зовут Лавр. Лавр Наркисс, к вашим услугам! Вы из Удела?  -
поинтересовался он и вдруг хлопнул себя по лбу, как бы вспомнив что-то.  -
Хоббиты! - воскликнул он. - Что же это напоминает мне. Не могу ли я узнать
ваши имена, сэр?
     - Мастер Тук и мастер  Брендизайк,  -  сказал  Фродо,  -  а  это  Сэм
Скромби. Меня зовут Накручинс.
     - Нет, - сказал мастер Наркисс,  щелкая  пальцами.  -  Ушло!  Но  оно
вернется...  И  я  вспомню,  когда  смогу  как  следует  подумать.  Сейчас
посмотрим, что можно для вас  сделать.  В  наши  дни  не  часто  встретишь
путешественников из Удела, и я был бы опечален, если бы  не  смог  оказать
вам хороший прием. Но сегодня у меня столько  посетителей,  сколько  давно
уже не было. "Никогда не дождит, однако льет", - говорим мы в Пригорье.
     - Эй, Боб! - закричал он. - Где ты, увалень? Боб!
     - Иду, сэр! Иду! - в дверях появился ухмыляющийся  хоббит  и,  увидев
путешественников, с интересом уставился на них.
     - Где Бобо? - спросил хозяин. - Не знаешь? Найди его! И побыстрее.  У
меня нет ни шести ног, ни шести глаз! Скажи Бобо, чтобы он разместил  пять
пони. Пусть отыщет место.
     Боб улыбнулся, подмигнул и исчез.
     - Что это я говорил? - спросил мастер Наркисс, вытирая лоб. - Одно за
другое, так сказать. Я очень занят сегодня вечером, просто  голова  кругом
идет. У нас путешественники, что прибыли вчера вечером с юга по  Неторному
Пути - это очень странно. Дальше компания гномов, идущих на запад, прибыла
сегодня. А теперь вы. Если бы вы были не  хоббитами,  сомневаюсь,  что  мы
смогли бы разместить вас.  Но  в  северном  крыле  у  нас  есть  помещения
специально для хоббитов. На земляном полу, как они обычно предпочитают.  И
с круглыми окнами.  Надеюсь,  вам  будет  удобно.  Вы,  конечно,  захотите
ужинать. Скоро будет готово. Сюда пожалуйста!
     Он прошел по коридору и открыл дверь.
     - Отличная маленькая гостиница! - сказал он.  Надеюсь,  вас  устроит.
Теперь простите меня. Я так занят. Нет времени для  разговоров.  Я  должен
бежать. Тяжелая работа, но я все не худею. Загляну  к  вам  позднее.  Если
что-нибудь захотите, позвоните в  колокольчик.  Придет  Боб.  Если  он  не
придет, покричите его!
     Наконец он вышел, когда они почувствовали, что уже задыхаются от  его
голоса. Он, казалось, мог говорить бесконечно, каким бы  занятым  не  был.
Оглянувшись, они увидели, что находятся  в  небольшой  уютной  комнате.  В
очаге пылал огонь, перед ними стояли несколько удобных стульев. Так же был
круглый стол, накрытый белой скатертью, а на нем - большой колокольчик. Но
Боб, слуга-хоббит, появился задолго до того, как они решили его звать.  Он
принес свечи и поднос, полный тарелок.
     - Хотите чего-нибудь выпить, господа? - спросил он. - Пока всем  ужин
готовится, я покажу вам ваши спальни.
     Они уже умылись и наполовину опустошили кружки  доброго  пива,  когда
вновь появился мастер Наркисс и  Боб.  Стол  заполнился  едой.  Здесь  был
горячий суп, Холодное мясо, торт  с  черникой,  свежие  булочки,  масло  и
полголовки сыра: хорошая еда, такая же, как и в Уделе. Опасения  Фродо  не
оправдались, да и пиво оказалось превосходным.
     Хозяин некоторое время суетился вокруг них, потом собрался уходить.
     -  Не  знаю,  захотите  ли  вы  присоединиться  к   компании,   когда
поужинаете, - сказал он, остановившись в дверях. - Может вы  предпочитаете
сразу отправиться в  постель.  Мы  не  часто  встречаем  чужаков  -  прошу
прощения, я хотел сказать, путешественников из Удела, и мы  рады  были  бы
услышать  рассказ,  сказку  или  песню.  Но  как   хотите!   Позвоните   в
колокольчик, если захотите что-нибудь!
     К концу ужина они так приободрились (а ужин занял у них три  четверти
часа, не прерываемые ненужными  разговорами),  что  Фродо,  Пиппин  и  Сэм
решили присоединиться к компании. Мерри сказал, что это неловко.
     - Я лучше спокойно посижу немного у огня, а потом, может быть,  выйду
подышать свежим воздухом. Не забудьте, что мы ушли тайно и  еще  не  очень
удалились от границ Удела!
     - Не беспокойся! - возразил  Пиппин.  -  Лучше  подумай  о  себе.  Не
заблудись и помни, что ночью в доме безопасней, чем снаружи.
     Компания  собралась  в  большом   зале   гостиницы.   Общество   было
многочисленным и смешанным, как обнаружил Фродо, когда его глаза  привыкли
к свету. Свет  исходил  главным  образом  от  очага,  так  как  три  лампы
свисавшие с балок, были тусклыми и  наполовину  погружались  в  дым.  Лавр
Наркисс стоял у огня, разговаривая с компанией гномов и  с  двумя  странно
выглядевшими людьми. На скамьях сидели люди из Пригорья, местные  хоббиты,
еще несколько гномов и другие фигуры,  которые  трудно  было  разобрать  в
тени.
     Когда вошли хоббиты из  Удела,  послышался  хор  приветствий  жителей
Пригорья. Незнакомцы, особенно прибывшие по Неторному Пути, с любопытством
уставились на них. Хозяин представил вновь прибывшим жителей Пригорья  так
быстро, что они услышали множество имен, но не могли сказать,  кому  какое
имя принадлежит. Казалось, у людей из  Пригорья  в  основном  растительные
имена (и это показалось  хоббитам  очень  странным),  такие  как  Гоатлиф,
Фитсерто, Энилдор, Тистлвуд, Форпи, уж не говоря  об  фамилии  Наркисс.  У
некоторых  хоббитов  были  такие  же  имена.  Многочисленными   оказались,
например, Магворты. Но у других были и обычные имена, такие,  как  Бонксы,
Брокхаузы, Лонгхоллы, Сэндховеры, Таянеллы. Многие из них использовались и
в Уделе. Было также несколько  Накручинсов  из  Стэддла,  а  так  как  они
считали, что всякий носящий эту фамилию, их родственник, они приняли Фродо
с распростертыми объятиями.
     Хоббиты Пригорье оказались дружелюбными и любопытными, и Фродо вскоре
понял, что ему придется давать объяснение своему  появлению.  Он  объявил,
что интересуется историей и географией (на это последовали  многочисленные
глубокомысленные  кивки  головами,  хотя  эти  слова  редко  употреблялись
жителями Пригорье).  Он  сказал,  что  хочет  написать  книгу  (изумленное
молчание) и что он и его друзья собирают информацию о хоббитах, живущих за
пределами Удела, особенно в восточных землях.
     Тут его прервал  хор  голосов.  Если  бы  Фродо  действительно  хотел
написать книгу и имел множество ушей,  то  в  несколько  минут  набрал  бы
материала на много глав.  И  если  бы  этого  оказалось  недостаточно,  он
получил целый список имен, начиная вон с того "старого Лавра", имен тех, к
которым он мог бы обратиться за дальнейшей информацией. Но через некоторое
время, поскольку  Фродо  не  собирался  писать  книгу  на  месте,  хоббиты
вернулись к своим  расспросам  об  Уделе.  Фродо  не  принимал  участия  в
разговоре  и  вскоре  обнаружил,  что  одиноко  сидит  в  углу  слушая   и
приглядываясь.
     Люди и гномы обсуждали главным образом отдельные события  и  новости.
На юге происходили какие-то беспорядки, и люди, что  пришли  по  Неторному
Пути, по-видимому, отыскивали место, где могли  бы  жить  в  мире.  Жители
Пригорья были приветливы, но,  очевидно,  не  собирались  пускать  в  свою
маленькую землю множество чужестранцев. Один  из  пришельцев,  косоглазый,
болезненного вида человек,  предсказывал,  что  в  ближайшем  будущем  все
больше и больше беглецов двинутся на север.
     - Если для них не найдется места, они  сами  отыщут  его.  Они  имеют
право на жизнь, как и все остальные, - громко сказал он.
     Местным жителям такая перспектива не понравилась.
     Хоббиты обращали  внимание  на  это  весьма  мало,  их  это  пока  не
касалось. Вряд ли высокий народ будет претендовать на хоббичьи  норы.  Они
больше интересовались Сэмом и Пиппином, которые  чувствовали  себя  совсем
как дома и весело рассказывали о событиях в Уделе. Пиппин  вызвал  громкий
смех, рассказав о том, как провалилась крыша в норе Таун в  Микел-Делвине:
Уилл Бетфут - мэр и самый толстый хоббит в Западном  Уделе,  погрузился  в
мел и вылез оттуда,  как  посыпанная  мукой  клецка.  Но  тут  послышалось
несколько вопросов, от которых Фродо почувствовал  беспокойство.  Один  из
жителей Пригорья, который неоднократно бывал в  мире,  хотел  узнать,  где
живут Накручинсы и чьи они родственники.
     Внезапно Фродо заметил странно  выглядевшего  обветренного  человека,
сидевшего в тени  у  двери:  этот  человек  внимательно  слушал  разговоры
хоббитов. Он держал перед собой высокую пивную кружку  и  курил  любопытно
изогнутую длинную трубку. Ноги его были протянуты вперед, одетые в высокие
сапоги из мягкой кожи, которые  ему  очень  шли,  но  были  поношенными  и
покрыты  грязью.  Но  нем  был  так  же  поношенный   плащ   из   тяжелого
темно-зеленого  материала,  а  на  голове,  несмотря  на  жару,   капюшон,
бросавший тень на лицо, но когда он  поглядывал  на  хоббитов,  был  виден
блеск его глаз.
     - Кто это? -  спросил  Фродо,  когда  у  него  появилась  возможность
пошептаться с мастером Наркиссом. - Мне кажется,  вы  его  не  представили
нам.
     -  Его!  -  спросил  хозяин,  тоже  шепотом,  скосив  глаза,  но   не
поворачивая головы. - Я его в сущности не знаю. Он один из бродяг - мы  их
называем рейнджерами или следопытами. Он редко  говорит,  но  когда  он  в
настроении, то может рассказать забавные истории. Исчезает  на  месяц,  на
год, а потом опять появляется. Последний раз он был здесь весной, но с тех
пор я его не видел. Его настоящего имени я не знаю, здесь он известен  как
Бродяжник. Быстро ходит на своих длинных ногах, но никто не знает, куда  и
почему он спешит. Для него ни в счет ни восток, ни запад, как говорим мы в
Пригорье, имея в виду рейнджеров и жителей Удела. Прошу прощения. Забавно,
что вы о нем спросили...
     Но в этот момент мастера Наркисса спросили, потребовав еще эля, и его
последняя реплика осталась необъясненной.
     Фродо увидел, что Бродяжник смотрит прямо на него, как будто  услышал
или догадывается о сказанном.  Затем  взмахом  руки  и  кивком  головы  он
пригласил Фродо  подойти  и  сесть  рядом  с  ним.  Когда  Фродо  подошел,
незнакомец отбросил свой  капюшон,  обнажив  лохматую  голову  с  темными,
местами тронутыми сединой волосами и бледное строгое лицо с пронзительными
серыми глазами.
     - Меня зовут Бродяжник, - сказал он тихим  голосом.  -  Я  очень  рад
встрече с вами мастер... Накручинс, если старый Наркисс  правильно  назвал
ваше имя.
     - Да,  правильно,  -  скованно  ответил  Фродо.  Он  чувствовал  себя
неуверенно под взглядом этих острых серых глаз.
     - Что ж, мастер Накручинс, - сказал незнакомец, - на  вашем  месте  я
помешал бы вашим юным друзьям говорить слишком много. Напитки, еда, огонь,
компания - все это очень приятные вещи, но вы не в Уделе. Тут  встречаются
странные посетители. Я вижу, вы  уже  это  заметили,  -  с  сухой  улыбкой
заметил он, перехватив взгляд Фродо. - К тому же  очень  странные  путники
проезжали через Пригорье совсем недавно, - продолжал он, глядя на Фродо.
     Фродо вернул ему взгляд, но ничего не сказал: Бродяжник тоже  молчал.
Его внимание привлек, по-видимому, Пин. К своему ужасу, Фродо  понял,  что
этот неосторожный молодой Крол, подбодренный успехом  рассказа  о  толстом
мэре Микел-Делвина, теперь давал комическое  описание  прощального  приема
Бильбо. Сейчас  он  уже  изображал  речь  и  приближался  к  таинственному
исчезновению.
     Фродо был раздражен. Несомненно, для большинства местных хоббитов это
был достаточно безобидный рассказ - всего лишь забавная история о забавных
людях там, за рекой, но кое-кто, например, старый Наркисс, знали о  чем-то
и слышали толки о чудесном исчезновении Бильбо. Это должно было  напомнить
имя Торбинса, особенно если об том имени уже расспрашивали.
     Фродо беспокойно заерзал, не зная, что  предпринять.  Пин,  очевидно,
наслаждался всеобщим вниманием и совершенно  забыл  об  подстерегающей  их
опасности. Фродо вдруг испугался, что в своем  теперешнем  настроении  Пин
может даже упомянуть о Кольце, а это будет катастрофой.
     - Вам нужно немедленно что-то предпринять! - шепнул Бродяжник ему  на
ухо.
     Фродо взобрался на стол и начал говорить.  Внимание  слушателей  было
отвлечено от Пина. Хоббиты глядели на Фродо, смеялись и хлопали в  ладоши,
решив, что мастер Накручинс выпил слишком много эля.
     Фродо вдруг почувствовал себя в глупом положении  и  принялся  шарить
рукой в кармане, как он обычно делал, произнося речь. Он нащупал Кольцо на
цепи и им овладело желание надеть его и исчезнуть. Но  ему  казалось,  что
это желание пришло  откуда-то  извне,  было  навязано  ему.  Он  преодолел
искушение и сжал Кольцо  в  руке,  как  бы  боясь  что  оно  исчезнет.  Он
проговорил несколько подходящих к случаю слов, как это обычно  делалось  в
Уделе:
     - Мы очень благодарны за ваш прием, и я  надеюсь,  что  мое  короткое
посещение Пригорья позволит возобновить старые связи дружбы между Уделом и
Пригорьем.
     Затем он закашлялся.
     Теперь все в помещении глядели на него.
     - Песню! - закричал один из хоббитов.
     - Песню! Песню, - подхватили остальные. - Давайте, мастер, спойте нам
что-нибудь такое, чего еще не слышали!
     Несколько мгновений Фродо стоял в нерешительности. Затем  в  отчаянии
начал песню,  которая  когда-то  нравилась  Бильбо  (больше  того,  Бильбо
гордился ею, так как сам сочинил слова). В песне говорилось  о  гостинице:
вероятно, поэтому Фродо вспомнил о ней. Вот эта песня.  Сейчас  из  нее  в
лучшем случае помнят лишь несколько слов.

              Есть гостиница, веселая старая гостиница
              Под старым серым холмом,
              Где варят такое коричневое пиво,
              Что сам человек с Луны сошел
              Вниз однажды ночью,
              Чтобы попить его.

              У конюха была подвыпившая кошка,
              Которая играла на скрипке:
              Вверх и вниз водила она смычком,
              То издавая высокие звуки, то низкие,
              То звуча, как пила, в середине.

              У хозяина был маленький пес,
              Который очень любил шутки,
              Он поднимал ухо, вслушиваясь в шутки,
              И смеялся вместе со всеми.

              У них была так же рогатая корова,
              Гладкая, как королева;
              Но музыка действовала на нее, как эль,
              Заставляла ее вертеть своим хвостом с кисточкой
              И танцевать на лужайке.

              И о! Ради серебряных тарелок
              И груды серебряных ложек!
              Для воскресенья их особый запас,
              И их тщательно чистят накануне в субботу.

              Человек с луны пил пиво,
              А кошка начала выть,
              Тарелки и ложки на столе заплясали
              Корова во дворе начала кричать, а пес
              Погнался за своим хвостом.

              Человек с луны выпил еще кружку
              И свалился со стула,
              И дрожал от эля,
              Пока в небе не поблекли звезды
              И не начался рассвет.

              Тогда конюх сказал своей подвыпившей кошке:
              "Белые лошади с луны, они рвут и кусают
              Свои серебряные удила,
              Но их хозяин выпил и не соображает,
              А ведь скоро взойдет солнце".

              Тогда кошка заиграла на своей скрипке,
              Кей-диддл-диддл, танец,
              Который поднял бы и мертвого:
              Она пиликала и пиликала,
              Все быстрей и быстрей,
              Пока хозяин тряс человека с луны.

              - Уже больше трех, - кричал он.
              Они втащили человека на холм
              И спровадили его на луну.
              А сзади скакали его лошади
              И корова скакала, как овца, а сзади
              Бежала тарелка с ложкой.

              Еще быстрее смычок выводил диддл-дам-диддл,
              Собака начала лаять,
              Корова и лошадь встали на головы,
              Все гости свалились со своих постелей
                                и танцевали на полу.

              И тут лопнула струна скрипки!
              Корова прыгнула на луну,
              А маленький пес хохотал, увидев это,
              А серебряная тарелка продолжала плясать
              Вместе с серебряной ложкой.

              Круглая луна покатилась за холмом, когда
              Солнце подняло голову,
              Оно с трудом поверило своим глазам
              Потому что, хотя был день, к его удивлению,
              Все они отправились спать!

     Раздались громкие долгие аплодисменты. У Фродо был хороший  голос,  а
песня всем понравилась.
     - Где старый Лавр? - закричали слушатели. - Он должен  это  услышать.
Боб научит свою кошку играть на скрипке, и мы будем танцевать!
     Они потребовали еще эля и начали кричать:
     - Еще! Еще! Еще раз!
     Фродо выпил еще эля  и  начал  песню  снова  и  на  этот  раз  многие
подпевали ему: мотив им был хорошо знаком, а слова они запоминали  быстро.
Теперь наступила очередь Фродо быть довольным  собой.  Он  приплясывал  на
столе, и когда во второй раз пропел "корова прыгнула на луну",  он  и  сам
подпрыгнул в воздух. Слишком  резво  -  он  опустился  на  поднос,  полный
кружек, соскользнул по нему и с треском,  громом  и  лязгом  покатился  по
столу. Слушатели разинули рты для смеха, да так  и  застыли:  певец  вдруг
исчез. Он просто растаял, как будто  провалился  сквозь  пол,  не  оставив
дыры.
     Местные хоббиты вскочили в изумлении на ноги и  начали  звать  Лавра.
Вся комната  отпрянула  от  Пина  и  Сэма,  которые  оказались  в  углу  в
одиночестве и смотрели на всех с расстояния. Было  ясно,  что  многие  уже
пожалели, что слишком сошлись со странствующими волшебниками, чья  сила  и
способности неизвестны. Но один смуглый житель Пригорье глядел  на  них  с
полунасмешливым выражением, и как бы знал что-то, и они почувствовали себя
крайне  неуютно.  Вскоре  он  выскользнул  из  помещения,  за  ним   пошел
кривоглазый южанин: эти двое все время о чем-то шептались. Вышел за ними и
сторож ворот Гарри.
     Фродо чувствовал себя дураком. Не зная что  предпринять,  он  прополз
под столом в темный угол рядом с Бродяжником, который сидел  неподвижно  и
не показывал вида, что о чем-то думает. Фродо  прижался  к  стене  и  снял
Кольцо. Он не мог сказать, как оно оказалось  на  его  пальце.  Он  только
предположил, что пока он пел, оно каким-то образом наделось ему  на  палец
во время падения со стола. На какое-то время ему  показалось,  что  Кольцо
само проделало с ним эту шутку: может быть,  оно  хотело  открыть  себя  в
ответ на чье-то желание или  приказ  кого-либо,  находящегося  в  комнате.
Фродо не нравились только что вышедшие двое.
     - Ну? - сказал Бродяжник, когда он появился вновь. - Зачем вы сделали
это? Этот ваш  поступок  опрометчивей  рассказов  ваших  друзей.  Вы  сами
ступили ногой в западню. Или, может, вернее сказать - пальцем?
     -  Не  знаю,  о  чем  это  вы,  -  сказал   Фродо,   раздраженный   и
встревоженный.
     - Как же, знаете, - ответил Бродяжник, - но вам лучше подождать, пока
не затихнут разговоры. Тогда, мастер Торбинс, мне нужно будет сказать  вам
пару слов.
     - О чем? - спросил Фродо, не обращая внимания на то, что было названо
его настоящее имя.
     - Очень важное дело - для нас обоих, -  ответил  Бродяжник,  глядя  в
глаза Фродо, - вы услышите кое-что полезное для вас.
     - Хорошо, - ответил Фродо, стараясь казаться спокойным.  -  Поговорим
позже.
     Тем временем у очага шел спор. Мастер Наркисс подошел и теперь слушал
несколько противоречивых рассказов о происшедшем.
     - Я видел его, мастер Наркисс, - говорил хоббит, - или вернее, я  его
не видел. Он просто исчез в воздухе.
     - Не может быть, мастер Магворт! - воскликнул изумленный хозяин.
     - Так и было, - настаивал Магворт.
     - Вероятно, это ошибка, - сказал  Наркисс,  качая  головой.  -  Этого
мастера Накручинса слишком много, чтобы он просто растаял в воздухе.
     - Но где же он теперь? - воскликнуло несколько человек сразу.
     - Откуда же мне знать? Он может  идти  куда  угодно,  если,  конечно,
заплатит утром. Но мастер Крол здесь, он не исчез.
     - Я видел то, что видел, а то, чего не видел, я  не  видел  -  упрямо
заявил мастер Магворт.
     - А я говорю, что здесь какая-то ошибка, - повторил Наркисс, подбирая
поднос и собирая разбитую посуду.
     - Конечно, ошибка, - сказал Фродо. - Я не  исчез.  Вот  я!  Я  просто
перебросился несколькими словами в углу с мастером Бродяжником.
     Он вышел вперед к очагу: но большая часть  компании  попятилась,  еще
более испуганная, чем раньше. Они не были удовлетворены его  объяснениями,
что он просто прополз под столом после своего падения. Большинство жителей
Пригорья - хоббитов и людей - поднялось, не желая  больше  развлекаться  в
этот вечер. Один или двое бросили на  Фродо  враждебный  взгляд  и  вышли,
что-то бормоча про себя. Гном и два-три странных человека пожелали хозяину
доброй ночи, но не сказали  ничего  Фродо  и  его  друзьям.  А  вскоре  не
осталось никого, кроме Бродяжника, незаметно сидевшего в углу у стены.
     Мастер Наркисс не казался огорченным. Вероятно, он сообразил, что его
дом  в  течении  множества  вечеров  будет  использоваться   посетителями,
обсуждающими это странное происшествие.
     - Что вы собираетесь делать дальше, мастер Накручинс? - спросил он. -
Пугать моих посетителей и ломать посуду, занимаясь акробатикой?
     - Мне очень жаль, что я причинил вам беспокойство, - сказал Фродо,  -
это было совсем ненамеренно, уверяю вас. Просто несчастный случай.
     - Хорошо, мастер  Накручинс.  Но  если  вам  захочется  еще  заняться
акробатикой, лучше предупредите посетителей и обязательно меня. Мы немного
подозрительны ко всему... Сверхъестественному, если вы меня понимаете.
     - Я ничего подобного больше не буду делать, мастер Наркисс, -  обещаю
вам. А теперь я хочу идти спать. Мы  хотим  выступить  как  можно  раньше.
Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы наши пони были готовы к восьми.
     - Хорошо! Но прежде чем вы уйдете, я хотел бы сказать  вам  несколько
слов, мастер Накручинс. Я вспомнил, что должен был сказать  вам.  Надеюсь,
вы не найдете это несвоевременным. Присмотрев  за  одним-двумя  делами,  я
приду к вам в комнату, если вы не возражаете.
     - Конечно! - сказал Фродо, но сердце его упало. Он  подумал,  сколько
еще тайных разговоров ему  предстоит  сегодня  и  что  в  них  раскроется.
Неужели все объединились против него? Он начал  подозревать  даже  толстое
лицо старого Наркисса в сокрытии своих мыслей.

11. КЛИНОК ВО ТЬМЕ

     Когда они готовились ко сну  в  гостинице  Пригорья,  тьма  легла  на
Бакленд: туман потянул с низин и с берегов рек.  Дом  в  Крикхэллоу  стоял
молча. Фетти Болдер осторожно открыл дверь и выглянул.  Весь  день  в  нем
нарастало чувство ужаса, и он не мог ни работать, ни  отдыхать:  в  ночном
воздухе нависла угроза. Когда он смотрел во тьму, под деревьями  двинулась
темная тень, и ворота, казалось, открылись сами по себе и тут же беззвучно
закрылись. Ужас охватил его. Он отшатнулся и несколько  мгновений,  дрожа,
стоял в прихожей. Затем закрыл дверь на засов.
     Стояла глубокая ночь. Послышались звуки лошадиных копыт: кто-то  тихо
вел лошадей по дороге. У ворот топот смолк, и появились три черные  фигуры
и, как ночные тени, крадучись двинулись к дому. Одна подошла к двери,  две
другие к разным сторонам дома за углы. И  так  они  стояли,  как  тени  от
камня, а ночь медленно тянулась. Дом и деревья,  казалось,  ждали,  затаив
дыхание.
     Слабо зашуршали листья, где-то  далеко  закричал  петух.  Приближался
холодный, предрассветный час. Фигура у двери  шевельнулась.  Во  тьме  без
луны и звезд сверкнуло обнаженное лезвие, как будто зажгли холодный  свет.
Раздался удар, мягкий, но тяжелый, и дверь задрожала.
     - Откройте, именем Мордора! - произнес тонкий и зловещий голос.
     От второго удара дверь поддалась и упала - замок был сломан,  во  все
стороны брызнули щепки. Черные фигуры быстро прошли в дверь.
     В этот момент в деревьях поблизости раздался звук рога. Он  звенел  в
ночи, как огонь на вершине холма.
     "Вставайте! Ужас! Огонь! Враги! Вставайте!"
     Фетти Болдер был вовсе не дурак. Увидев темные фигуры,  крадущиеся  в
саду, он понял, что должен либо бежать, либо погибнуть. И он бежал - через
черный ход, через сад и поле. Добравшись до ближайшего дома  более  чем  в
миле, он без сил упал у порога.
     - Нет! Нет! Нет! - закричал он. - Не я! У меня его нет!
     Прошло некоторое время, прежде чем кто-нибудь  смог  понять,  что  он
говорит. Наконец, соседи поняли,  что  в  Бакленде  враги,  что  произошло
вторжение чужаков из старого леса. Больше они не теряли времени.
     Ужас! Огонь! Враги!
     Звучал рог тревоги - в Бакленде не слышали его уже свыше ста  лет,  с
тех пор, как в свирепую зиму,  когда  замерзла  Брендивайн,  напали  белые
волки.
     Вставайте! Вставайте!
     Где-то   далеко    послышался    ответный    звук    рога.    Тревога
распространялась.
     Черные фигуры отпрянули от дома. Один из них  уронил  при  этом  плащ
хоббита.  На  дороге  послышался  топот  копыт,  перешедший  в  галоп,  он
прогремел  во  тьме.  Везде  вокруг  Крикхэллоу  раздавались  звуки  рога,
слышались крики и топот. Но Черные  Всадники  как  буря  пронеслись  через
северные ворота. Пусть трубят маленькие  человечки!  Саурон  займется  ими
позже. А пока у них другое поручение: теперь они знают,  что  дом  пуст  и
Кольца в нем нет. Они проскакали мимо охраны ворот и исчезли из Удела.
     Среди ночи Фродо вдруг проснулся от глубокого сна, как-будто какой-то
звук или чье-то присутствие обеспокоило  его.  Он  увидел,  что  Бродяжник
настороженно сидит в кресле: глаза его сверкали от огня, который вновь был
разожжен в очаге и пылал ярко. Но он не двигался.
     Вскоре Фродо снова уснул, но его сну вновь  помешали  звуки  ветра  и
топот копыт. Ветер, казалось, кружил вокруг дома и сотрясал его, а  где-то
далеко он услышал звук рога. Он открыл глаза  и  услышал  крик  петуха  во
дворе гостиницы. Бродяжник отбросил занавес и со стуком открыл  ставни.  В
комнату ворвался первый бледный свет дня, а через открытое  окно  струился
холодный воздух.
     Когда Бродяжник разбудил всех, они направились  в  спальни.  Заглянув
туда, они обрадовались, что  последовали  совету  Бродяжниках:  окна  были
раскрыты,  ставни  свисали  и  занавеси  были  сорваны,  постели  смяты  и
перевернуты,  подголовные  валики  искорежены  и  разбросаны  по  полу,  а
коричневый матрас, изображавший Фродо, разорван на кусочки.
     Бродяжник немедленно отправился за хозяином.  Бедный  мастер  Наркисс
выглядел сонно и испугано. Он едва сомкнул  глаза  за  всю  ночь  (как  он
сказал), но не слышал ни звука.
     -  Никогда  ничего  подобного  не  случалось  за  всю  мою  жизнь!  -
воскликнул он, в ужасе поднимая руки. -  Гости  не  могут  спать  в  своих
постелях, столько добра испорчено! К чему мы идем?
     - Такие времена, - сказал Бродяжник. - Но когда вы избавитесь от нас,
вас оставят в покое. Мы уходим немедленно. Не забудьте о завтраке:  глоток
воды и кусок хлеба - и этого вполне  достаточно.  За  несколько  минут  мы
должны упаковаться.
     Мастер Наркисс торопливо отправился  проверить,  готовы  ли  пони,  и
принести им "глоток и кусок". Но очень скоро он вновь появился в отчаянии.
Пони исчезли! Ночью кто-то открыл  двери  конюшен,  и  животные  ушли:  не
только пони Мерри, но и все остальные лошади и пони.
     Фродо был сражен этой новостью: как  они  смогут  достичь  Ривенделла
пешком, преследуемые  конными  врагами?  С  таким  же  успехом  они  могут
надеяться добраться до луны. Бродяжник некоторое время сидел молча,  глядя
на хоббитов, как бы взвешивая про себя их силы и храбрость.
     - Пони не помогли бы нам спастись от всадников, - сказал  он  наконец
задумчиво, как бы догадываясь о мыслях Фродо. - На дороге, которую я  хочу
выбрать, мы пешком будем продвигаться не намного медленнее. Я сам в  любом
случае пойду пешком. Меня беспокоит еда и  другие  припасы.  Мы  не  можем
рассчитывать на то, что раздобудем еду между Пригорьем и Ривенделлом:  все
нужно брать с собой. И запас нужно брать немалый: мы можем  задержаться  в
пути или вынуждены будем идти в обход.  Много  ли  вы  сможете  унести  на
спинах?
     - Сколько нужно, столько и унесем, - ответил Пин уныло,  не  стараясь
выглядеть бодрее, чем он был на самом деле.
     - Я могу нести за двоих! - вызывающе сказал Сэм.
     - Разве ничего нельзя сделать, мастер Наркисс?  -  спросил  Фродо.  -
Разве нельзя добыть в поселке нескольких  пони  или  хотя  бы  одного  для
переноски груза? Вероятно, нанять их нам не удастся,  но  купить  хотя  бы
одного мы сможем, - добавил он с сомнением, гадая, хватит ли у него денег.
     - Сомневаюсь, - с несчастным видом  сказал  хозяин.  -  Два  или  три
верховых пони, что имелись в Пригорье, стояли в  моей  конюшне.  Они  тоже
пропали. Что касается других животных: лошадей или  животных,  на  которых
перевозили грузы - то их очень мало в Пригорье и  их  не  продадут.  Но  я
попытаюсь сделать все, что возможно. Сейчас я отыщу Боба и  пошлю  его  на
поиски.
     - Да, - неохотно согласился Бродяжник, - пожалуй это  нужно  сделать.
Боюсь, что хотя бы один пони нам понадобится. Но  это  значит  конец  всем
надеждам на раннее и скрытое выступление. Все равно, что протрубить в рог,
объявляя о нашем отъезде. Несомненно, это часть их плана.
     - И все же в этом есть одно утешение, - заметил Мерри, -  по  крайней
мере позавтракаем как следует. Эй, Боб!
     Отъезд был отложен на целых три часа... Боб вернулся с докладом,  что
никто из  соседей  не  соглашается  продать  лошадь  или  пони,  за  одним
исключением: Билл Ферни, возможно согласится продать одного.
     - Бедное, старое и полудохлое животное, - сказал  Боб,  -  но  он  не
расстанется с ним меньше, чем за тройную цену, или я не знаю Билла Ферни.
     - Билл Ферни! - переспросил Фродо. - Нет  ли  здесь  какой  хитрости?
Может, пони убежит к нему со всем нашим грузом, или заведет нас в западню,
или еще что-нибудь.
     - Трудно представить себе животное,  которое,  вырвавшись  от  Билла,
снова вернулось бы, - сказал Бродяжник. - Вряд ли  это  свидетельствует  о
доброте мастера Ферни: просто он хочет подзаработать  на  нас.  А  главная
опасность в том, что бедное животное,  вероятно,  на  пороге  смерти.  Но,
кажется, у нас нет выбора. Сколько он хочет за него?
     Билл Ферни запросил двенадцать серебряных  пенни,  это  действительно
тройная  цена  за  пони  в   этих   местах.   Пони   оказался   костлявым,
недокормленным и удрученным животным, но не было похоже, что он немедленно
умрет.  Мастер  Наркисс  сам  заплатил  за  него  и  предложил  Мерри  еще
восемнадцать пенни в качестве компенсации за утраченных животных.  Он  был
честным человеком и зажиточным, по понятиям жителей Пригорья, но  тридцать
серебряных пенни и для него были тяжелым ударом, а  то,  что  их  частично
получил Билл Ферни, делало этот удар еще тяжелее.
     Но  в  конце  концов  мастер  Наркисс  оказался  в  выигрыше.   Позже
выяснилось, что только одна лошадь была действительно  уведена.  Остальные
разбежались и были найдены в разных уголках земли  Бри.  Пони  Мерри  тоже
убежали и, проявив немало здравого смысла, отправились  на  склоны  искать
Фетти Лампикана. Там они находились некоторое время  под  присмотром  Тома
Бомбадила и хорошо  откормились.  Затем  новость  о  событиях  в  Пригорье
достигла ушей Тома, и он  отправил  их  мастеру  Наркиссу,  который  таким
образом получил пять добрых пони за весьма  умеренную  цену.  Им  пришлось
поработать в Пригорье, но Боб хорошо ухаживал за ними,  так  что  в  конце
концов они были счастливы, избавившись от опасного и трудного путешествия.
Но они никогда не попали в Ривенделл.
     Однако пока мастер Наркисс, считал, что его деньги погибли, и у  него
были другие заботы. Как только остальные постояльцы проснулись и узнали  о
ночном нападении на гостиницу, началось большое смятение.  Путешественники
с юга потеряли нескольких лошадей и громко обвиняли в этом  хозяина,  пока
не стало известно, что один из них тоже исчез ночью. Это был не кто  иной,
как косоглазый товарищ Билла Ферни. Подозрение пало на него.
     - Если бы вы не привели ко мне в дом этого конокрада, - гневно заявил
Наркисс им, - ничего бы не случилось. А теперь  нечего  кричать  на  меня.
Платите за убыток сами. Идите и спросите у Ферни, где ваш прекрасный друг!
     Но оказалось, что он ничей не друг и не могли припомнить даже, где он
присоединился к отряду.
     После  завтрака  хоббиты  начали  вновь  перепаковывать  свои   вещи,
готовясь к долгому путешествию. Кончили они почти в десять часов. К  этому
времени все Пригорье гудело от возбуждения.  Исчезновение  Фродо  накануне
вечером, появление Черных Всадников, нападение  на  гостиницу,  новость  о
том, что рейнджер Бродяжник присоединился к таинственным хоббитам -  таких
волнующих событий не было уже много лет. Большинство  жителей  Пригорья  и
Стэддле, а также обитатели  Комба  и  Арчета  толпились  у  дороги,  чтобы
увидеть отъезд путешественников. Постояльцы гостиницы собрались  у  дверей
или высовывались из окон.
     Бродяжник отказался от прежнего плана и решил отправиться из Пригорья
по главной дороге. Попытка сразу свернуть в  сторону  не  дала  бы  ничего
хорошего: большинство жителей последует за ними, чтобы посмотреть куда они
направляются и помешать им браконьерствовать.
     Они попрощались с Бобом, много раз поблагодарили мастера Наркисса.
     - Надеюсь, мы еще встретимся когда-нибудь, когда дела пойдут веселее,
- сказал Фродо. - Ничего не было приятней, чем  пожить  спокойно  в  вашем
доме.
     Обеспокоено, с тяжелым сердцем они двинулись  в  путь  под  взглядами
толпы. Не все лица были дружескими, и не все выражения - приветливыми.  Но
по-видимому, большинство жителей земли Пригорья побаивалось Бродяжника,  и
те, на кого он смотрел, замолкали и торопились ретироваться. Бродяжник шел
впереди с Фродо, дальше Мерри с Пином,  а  затем  Сэм,  ведущий  пони,  на
котором был нагружен их багаж. Сэм задумчиво жевал яблоко. У него  их  был
полный карман - прощальный подарок Боба.
     - Яблоки для ходьбы и трубка для отдыха, - прокомментировал он это. -
Но, мне известно, я вскоре утрачу и то и другое.
     Хоббиты не обращали внимания на зевак, глядевших на них из  дверей  и
окон, сидящих у стен и стоявших у изгороди, мимо которых они проходили. Но
когда они приближались к воротам, Фродо заметил  мрачный  дом  за  плотной
изгородью - последний дом в поселке. В одном из  окон  он  заметил  желтое
лицо с хитрыми косоглазыми глазами, лицо немедленно исчезло.
     - Вот где прячется южанин! - проговорил он тихо. - Он очень похож  на
орка.
     Из-за изгороди на них смотрел другой  человек.  У  него  были  густые
черные брови и темные презрительные глаза,  его  большой  рот  кривился  в
усмешке. Он курил короткую черную трубку. Когда они приблизились, он вынул
трубку изо рта и сплюнул.
     - Привет, длинноногий! - сказал он. - Раненько уходишь. Нашел наконец
друзей?
     Бродяжник кивнул, но ничего не сказал.
     - Доброе утро, мои молчаливые друзья! - продолжал тот. - Надеюсь,  вы
знаете, кто идет с вами. Бродяжник, Ударь-В-Ничто! Хотя я  знаю  и  другие
его имена, не такие приятные. Будьте осторожны по ночам! А вы,  Сэмми,  не
обижайте моего бедного старого пони! Тьфу!
     Он опять сплюнул.
     Сэм быстро обернулся.
     - А вы, Ферни, уберите свое наглое лицо пока его  не  изуродовали.  -
Быстрым,  как  молния  движением,  он  швырнул  яблоко.  Билл   не   успел
увернуться, и из-за изгороди послышались проклятья.
     - Жаль, хорошее было яблоко! - с сожалением  сказал  Сэм  и  двинулся
дальше.
     Наконец они вышли за пределы поселка  и  эскорт  из  детей  и  зевак,
сопровождавший их, вскоре распался. Уставшие  зрители  повернули  к  южным
воротам. Несколько миль путники двигались по дороге. Она свернула  налево,
огибая холм Бри, и дальше начала быстро опускаться в лесистую местность...
Слева от себя  они  увидели  дома  и  хоббичьи  норы  Стэддла  на  пологом
юго-восточном склоне холма: внизу, в глубокой лощине, к северу от  дороги,
там где находился Комб, поднимались клочья  тумана.  Арчет  не  был  виден
из-за деревьев.
     Спустившись немного по дороге и  оставив  позади  высокий  коричневый
холм Пригорья, они свернули на узкую тропу, ведущую к северу.
     - Здесь мы начнем скрываться, - сказал Бродяжник.
     - Надеюсь, не "прямой путь", - сказал в ответ Сэм.  -  Наш  последний
"прямой путь" через лес чуть не привел к катастрофе.
     - Да, но тогда с вами не было меня,  -  засмеялся  Бродяжник.  -  Мои
пути, короткие и длинные, всегда верны. - Он бросил взгляд вверх и вниз по
дороге. Никого не было, и он быстро повел отряд по лесистой долине.
     Его план, насколько они могли понять без знания местности, заключался
в том, чтобы вначале направиться к Арчету, но  потом  отклониться  вправо,
миновав Арчет с востока, а затем по прямой идти через  дикую  местность  к
Заверти. Таким образом, если все пойдет хорошо, они минуют  большую  петлю
дороги, которая отклоняется к югу, чтобы  избежать  Комариных  болот.  Но,
конечно, им самим придется пройти через эти болота, и то, что рассказал им
о болотах Бродяжник, было не очень ободряющим.
     Пока, однако, путешествие не было неприятным. В сущности, если бы  не
тревожные события  прошлой  ночи,  они,  наверное,  наслаждались  бы  этим
путешествием. Солнце светило ярко, но жары не было. Деревья в  долине  все
еще сохраняли листву самых разных расцветок и стояли мирные и  прекрасные.
Бродяжник вел компанию,  выбирая  дорогу  среди  множества  пересекающихся
троп. Предоставленные самим себе, они сразу же заблудились бы. Чтобы сбить
со следа преследователей, Бродяжник вел их со множеством поворотов и  даже
возвратом на прежний путь.
     - Билл Ферни, несомненно, следил за тем, где  мы  оставим  дорогу,  -
сказал он, - хотя не думаю, чтобы он сам пошел за нами.  Он  хорошо  знает
местность, но со мной ему не справиться. Я боюсь только, что он  расскажет
другим. Если они решат, что мы идем в Арчет, тем лучше.
     То ли из-за искусства Бродяжника, то ли из-за другой причины, но  они
никого не видели и не слышали никаких звуков живых существ в течении всего
дня. Не встречались ни двуногие, за исключением птиц, ни четвероногие,  за
исключением лисицы и нескольких белок. На следующий день они  начали  свое
путешествие прямо на восток. Все по-прежнему было  спокойно  и  мирно.  На
третий день после выхода из Пригорья, они пришли в Четвуд. С того момента,
как они свернули с дороги, местность постоянно понижалась,  и  теперь  они
оказались на широкой равнине. Теперь они находились далеко от земли Бри, в
местности, лишенной всяких дорог, поблизости от Комариных болот.
     Почва стала влажной, местами болотистой. Тут и там виднелись  лужи  и
омуты, широкие полосы  тростника  и  камыша,  полные  разнообразных  птиц.
Теперь им приходилось идти осторожно и тщательно выбирать путь, чтобы и не
промочить ноги, и не  отклониться  от  нужного  направления.  Вначале  они
продвигались довольно быстро, но чем дальше, тем  все  более  медленным  и
опасным становился их путь. Болота были предательскими, и в  них  не  было
постоянных троп. Даже рейнджеры ходили туда  лишь  изредка,  и  Бродяжнику
нелегко было вести отряд. Их начали мучить комары, и в воздухе было  полно
мелких насекомых, забиравшихся им за рукава, за воротники и в волосы.
     - Меня едят  живьем!  -  кричал  Пин.  -  Комариное  болото!  Вот  уж
правильное название!
     - Что они едят, когда здесь нет хоббитов? - спросил  Сэм,  расчесывая
шею.
     Они провели ужасный день в неприятной и одинокой местности. Лагерь их
был сырым, холодным и неудобным, а укусы насекомых не  давали  им  уснуть.
Какие-то отвратительные животные охотились в тростниках и среди  кочек,  и
их крики напоминали злое скрипение огромных сверчков. Их  были  тысячи,  и
они заполняли все вокруг  своим  пик-брик,  брик-пик,  всю  ночь  напролет
отчего хоббиты чуть не сошли с ума.
     Следующий день, четвертый, был немногим лучше, а ночь так же  ужасна,
хотя болота остались позади, но пикбрикоры (так Сэм назвал этих  животных)
все еще преследовали их.
     Фродо лежал, уставший, но неспособный уснуть, и ему  показалось,  что
где-то далеко на  восточном  горизонте  показался  свет:  он  вспыхивал  и
погасал много раз. Это не был рассвет, до него оставалось еще много часов.
     - Что это за свет? - спросил он у Бродяжника,  который,  проснувшись,
встал и смотрел вперед, в ночь.
     - Не знаю, - ответил Бродяжник. - Слишком далеко. Похоже  на  молнию,
ударившую в вершины холмов.
     Фродо долго еще видел белые вспышки, а  на  фоне  их  высокую  фигуру
Бродяжника, стоявшего молча и напряженно.  Наконец  он  уснул  беспокойным
сном.
     На пятый день, пройдя совсем немного, они оставили за собой последние
островки тростника. Местность, вновь начала подниматься. Далеко на востоке
стала видна линия холмов. Самый высокий находился  справа  и  отдельно  от
остальных. У него была коническая вершина, слегка приплюснутая сверху.
     - Это Заверть, - пояснил  Бродяжник.  -  Старая  дорога,  которую  мы
оставили справа, проходит недалеко от него. Мы достигнем его завтра  около
полудня, если пойдем прямо. Думаю, что так и нужно сделать.
     - Почему?
     - Чем меньше мы здесь задержимся, тем лучше. Слишком близко к дороге.
     - Но ведь мы надеемся найти там Гэндальфа!
     - Да, но это слабая надежда. Если даже он шел этим путем, он  мог  не
заходить в Пригорье и поэтому не знает, где мы. Если случайно мы не придем
туда одновременно, мы можем потерять друг друга. Ни для него, ни  для  нас
небезопасно долго ждать. Если Всадники потеряли  наш  след  в  бездорожье,
они,  несомненно,  направятся  к  Заверти.  Она  господствует   над   всей
окружающей местностью. Много птиц и зверей видело нас. Не  всем  им  можно
доверять, а здесь есть и другие шпионы, более злобные.
     Хоббиты с беспокойством посмотрели на отдаленный холм.  Сэм  взглянул
на бледное небо, опасаясь увидеть парящего ястреба  или  орла  со  злобным
взглядом.
     -  Вы  заставили  меня  чувствовать  себя  затерянными  и   одиноким,
Бродяжник! - сказал он.
     - Что вы советуете нам сделать? - поинтересовался Фродо.
     - Я думаю, - медленно ответил Бродяжник, как бы не вполне уверенно, -
я думаю, что лучше всего двигаться прямо на восток к линии  холмов,  а  не
прямо к Заверти. Там мы сможем пересечь тропу, идущую к подножию  Заверти,
тогда мы подойдем к холму с севера и менее открыто. А там посмотрим.
     Весь день они шли вперед, пока  не  начался  холодный  ранний  вечер.
Местность стала более сухой и неровной, с болот за  ними  тянулись  клочья
тумана. Несколько птиц  печально  кричали,  пока  круглое  красное  солнце
опускалось в западные тени,  затем  наступила  тишина.  Хоббиты  думали  о
мягком  свете  солнечного  заката,  глядящим   сквозь   приветливые   окна
Торбы-на-Круче далеко отсюда.
     В конце дня они пришли к ручью, стекающему с холмов, чтобы затеряться
затем в стоячих болотах, и шли вдоль его берега,  пока  было  светло.  Уже
почти ночью они остановились и разбили лагерь под низкорослыми ольхами  на
берегу ручья.  Перед  ними  на  фоне  тусклого  неба  возвышались  мрачные
безлесые  холмы.  Этой  ночью  они  установили  дежурство,  а   Бродяжник,
казалось, не спал вовсе. Луна прибывала, и в ранние ночные  часы  холодный
серый свет лежал на земле.
     На следующее утро  они  выступили  вскоре  после  восхода  солнца.  В
воздухе чувствовался  заморозок,  а  небо  было  ясное  и  бледно-голубое.
Хоббиты  чувствовали  себя  освеженными,  как   будто   эту   ночь   спали
беспробудно. К  тому  же  они  втянулись  в  ходьбу  и  проделывали  такие
переходы, которые в уделе свалили бы их с ног. Пин заявил всем, что  Фродо
вдвойне хоббит, чем был раньше.
     - Очень странно, - заметил Фродо, стягивая пояс, - если  учесть,  что
от меня осталась лишь часть. Надеюсь, что процесс утоньшения будет идти не
так быстро, не то я превращусь в духа.
     - Не говорите о таких вещах! - быстро и  с  неожиданной  серьезностью
сказал Бродяжник.
     Холмы  приближались.  Они  образовали   зазубренную   стену,   иногда
вздымались на тысячу футов, а иногда  спускались,  пересеченные  глубокими
ущельями или проходами, ведущими в местность на востоке. На гребне  хребта
хоббиты видели что-то похожее на остатки серо-зеленых  крепостных  стен  и
рвов, а в ущельях были  видны  старые  каменные  укрепления.  К  ночи  они
достигли подножия западных склонов и  здесь  разбили  лагерь.  Было  пятое
октября, и они шесть дней как вышли из Пригорья.
     Наутро, впервые после того, как  они  оставили  Четвуд,  они  увидели
тропу. Повернув направо, они по этой тропе двинулись в южном  направлении.
Тропа оказалась запутанной и будто нарочно шла по  таким  местам,  где  их
труднее всего было заметить как с  вершины  холмов,  так  и  с  равнин  на
западе. Она взбиралась на крутые подъемы и ныряла в лощины: а там, где она
проходила  по  относительно  ровной  местности,  с   обеих   сторон   были
нагромождены обломки скал и груды прямоугольных камней,  которые  скрывали
путешественников не хуже живой изгороди.
     - Интересно, кто проложил эту тропу и  для  чего?  -  поинтересовался
Мерри, когда они шли по одному из  таких  участков,  стены  которого  были
сложены из необыкновенно больших и тесно пригнанных друг к другу камней. -
Не уверен, что это мне нравится: похоже на... могилу духа кургана. Есть ли
курган на Заверти?
     - Нет. Ни на Заверти, ни на других холмах,  -  ответил  Бродяжник.  -
Люди запада не жили здесь: хотя в последние дни они защищали эти холмы  от
злой  силы,  пришедшей  из  Ангмара.  Эта  тропа  была  проложена,   чтобы
обслуживать укрепления  вдоль  стен.  Но  намного  раньше,  в  первые  дни
северного королевства, люди построили на Заверти большую сторожевую башню.
Они назвали ее Амон-Сул. Впоследствии ее сожгли и разбили, и теперь от нее
ничего не осталось, кроме ровного круга, как грубая корона  старой  голове
холма. Но когда-то башня была высокой и прекрасной. Говорят,  сам  Элендил
стоял здесь, следя за приближением Гил-Гэлада с запада  в  дни  последнего
союза.
     Хоббиты удивленно смотрели на Бродяжника. Казалось, он так же  хорошо
знает древние сказания, как и дороги в дикой местности.
     - Кто такой Гил-Гэлад? - спросил Мерри.
     Бродяжник не ответил, погрузившись  в  задумчивость.  Внезапно  тихий
голос произнес:

                   Гил-Гэлад, светлый государь
                   Последний всеэльфийский царь
                   Хотел навеки превозмочь
                   Нависшую над миром ночь.

                   Сиял, как солнце, щит в ночи,
                   Ломались черные мечи.
                   А светлый меч меж темных скал
                   Разящей молнией сверкал.

                   И он сумел развеять ночь!
                   Развеять, но не превозмочь.
                   И закатилась навсегда
                   За край небес его звезда.

     Все обернулись с изумлением: это говорил Сэм.
     - Дальше, - потребовал Мерри.
     - Это все, что я знаю, - покраснев, ответил Сэм. -  Я  выучил  это  у
мастера Бильбо, когда был  мальчишкой.  Он  часто  рассказывал  мне  такие
сказки, зная, как я рад слушать об эльфах. Мастер  Бильбо  научил  меня  и
читать. Очень большой грамотей был дорогой  старый  мастер  Бильбо.  И  он
писал стихи. То, что я сказал, написал он.
     - Нет, не он, - возразил Бродяжник. - Это часть старинного  сказания,
называемого "Падение Гил-Гэлада". Оно написано на  древнем  языке.  Бильбо
только перевел его. Я никогда не знал об этом.
     - Там было еще много, - сказал Сэм, - и все о Мордоре.  Я  не  выучил
эту часть, она заставляла меня  дрожать.  Никогда  не  думал  я,  что  сам
отправлюсь этим путем!
     - Путь в Мордор! - воскликнул Пин. -  Я  надеюсь,  что  до  этого  не
дойдет!
     - Не произносите этого названия громко! - опять напомнил Бродяжник.
     Был уже почти полдень, когда они вновь подошли к южному концу тропы и
увидели перед собой в бледном ясном свете октябрьского солнца серо-зеленую
насыпь, которая как  мост  вела  к  северному  склону  холма.  Они  решили
немедленно направиться к вершине, пока еще стоит день.  Скрываться  дальше
уже было невозможно и оставалось лишь  надеяться,  что  никакой  враг  или
шпион не следит за ними.  Ничто  не  двигалось  на  холме.  Если  Гэндальф
находился где-то поблизости, ничто не выдавало его присутствия.
     На западной стороне Заверти они  нашли  запущенное  убежище,  на  дне
которого было бочкообразное углубление с травянистыми стенками. Здесь  они
оставили под присмотром Сэма и Пина пони  и  весь  багаж.  Остальные  трое
продолжали подъем. Через полчаса Бродяжник достиг  края  плоской  вершины.
Фродо и Мерри следовали за ним, устав и  тяжело  дыша.  Последний  участок
подъема был крутым и каменистым.
     На вершине, как и говорил Бродяжник, они обнаружили широкий  каменный
круг, теперь  раскрошившийся  и  поросший  травой.  В  центре  круга  была
нагромождена груда камней... Они почернели, как от огня. Вокруг  них  дерн
выгорел до камней, и по всему кругу трава съежилась и почернела, как будто
пламя гуляло по всей вершине. Но не было видно ни следа живых существ.
     Стоя на краю разрушенного круга, они видели внизу под собой местность
далеко во все стороны: большая часть ее была пустынной и  лишенной  всяких
особенностей, за исключением нескольких рощиц к югу, за которыми тут и там
видны были отблески далекой воды. Под ними с  южной  стороны,  как  лента,
бежала старая дорога, проходившая с запада, извивающаяся, поднимающаяся  и
опускающаяся, пока не исчезла за хребтом в темной земле на востоке. по ней
ничего не двигалось. Проследив за лентой дороги  к  востоку,  они  увидели
горы: вначале шли мрачные коричневые подножья, затем высокие серые  холмы,
а за ними - белые, сверкающие среди обломков пики.
     - Вот мы и на месте! - сказал Мерри.  -  И  каким  неприветливым  оно
выглядит. Нет ни воды, ни жилища. И ни следа Гэндальфа. Но  я  не  осуждаю
его за то, что он не стал нас ждать, если только он был здесь.
     - Не знаю, - ответил Бродяжник, задумчиво осматриваясь. -  Если  даже
он прибыл в Пригорье через день или два после нас, он должен был добраться
сюда первым. Он может передвигаться очень быстро, когда это необходимо.  -
Неожиданно он замолчал и посмотрел на камень сверху груды:  он  был  более
плоским, чем остальные, и белым, как будто его не тронул огонь.  Бродяжник
подобрал его и принялся осматривать, поворачивая в руках. - Кто-то недавно
держал его в руках, - сказал он. - Что вы думаете об этих знаках?
     На плоской стороне камня Фродо увидел царапины.
     - Похоже на черту, точку и еще три черточки, - сказал он.
     -  Левая  черта  может  означать  руническую  букву  "Г"   с   такими
ответвлениями, -  сказал  Бродяжник.  -  Возможно,  этот  знак  оставил  и
Гэндальф, хотя нельзя быть в  этом  абсолютно  уверенным.  Черточки  видны
совершенно отчетливо. Но они могут обозначать нечто совершенно другое и не
иметь никакого отношения к нам. Рейнджеры используют руны и часто приходят
сюда.
     - Что же они могут значить,  если  их  оставил  Гэндальф?  -  спросил
Мерри.
     - Мне кажется, - ответил Бродяжник, - они могут означать "Г", то есть
Гэндальф был здесь третьего октября, три дня назад. Они так  же  означают,
что он находился в опасности и очень торопился, так что  не  имел  времени
или не решился написать что-нибудь более длительное и ясное. Если это так,
мы должны быть настороже.
     - Хотел бы я быть уверенным, что именно Гэндальф оставил  эти  знаки,
чтобы они не означали, - сказал Фродо. - Очень успокоительно знать, что он
тоже в пути, где-то перед нами.
     - Возможно, - сказал Бродяжник. - Что же касается меня,  то  я  верю,
что он был здесь и находился в опасности. Здесь пылал огонь, и я  вспомнил
теперь отсветы, что мы видели ночью три дня назад. Я думаю,  что  на  этой
вершине на него напали, но чем это кончилось, я не могу сказать. Его здесь
больше нет, и мы должны  сами  заботиться  о  себе  и  как  можно  быстрее
добираться до Ривенделла.
     - А далеко ли Ривенделл? - спросил Мерри, беспокойно  оглядываясь  по
сторонам. С вершины Заверти местность казалась дикой и пустынной.
     - Не знаю, измеряли ли когда-нибудь  дорогу  в  милях  за  "Покинутой
гостиницей", в дневном переходе к востоку от Бри, - ответил  Бродяжник.  -
Некоторые говорят, что далеко,  другие  -  нет.  Это  странная  дорога,  и
путешественники рады поскорее  закончить  свою  поездку,  долгая  она  или
короткая. Но я знаю, за сколько бы я сам проехал ее при хорошей  погоде  и
без неожиданностей в пути - двенадцать дней отсюда до брода  Бруинен,  где
дорога пересекает Лаудвотер, что вытекает из Ривенделла.  Перед  нами,  по
крайней мере, двухнедельное путешествие, так как я не думаю, что мы сможем
использовать дорогу.
     - Две недели! - сказал Фродо. - Да, многое  может  случиться  за  это
время.
     - Возможно, - согласился Бродяжник.
     Некоторое время они молча стояли на вершине холма, у южного края его.
В этом одиноком месте Фродо впервые по настоящему осознал свою бездомность
и ту опасность, которой он подвергался.  Он  горько  пожалел,  что  судьба
увела его из спокойного и любимого Удела. Он смотрел вниз  на  ненавистную
дорогу, ведущую назад, на запад, к дому. Внезапно он понял, что две черные
точки медленно движутся по дороге, направились на запад: взглянув еще раз,
он заметил еще три такие же точки, движущиеся им навстречу. Он вскрикнул и
схватил за руку Бродяжника.
     - Смотрите! - сказал он, указывая вниз.
     Бродяжник немедленно упал на землю, потянув за собой и  Фродо.  Мерри
лег рядом.
     - Что это? - прошептал он.
     - Не знаю, но опасаюсь худшего, - ответил Бродяжник.
     Они медленно подползли к краю круга и выглянули в  щель  между  двумя
камнями. Свет больше не был  ярким  -  ясное  утро  кончилось,  с  востока
наползли облака и закрыли солнце,  как  будто  оно  начало  заходить.  Все
видели черные точки, но ни Фродо, ни Мерри не могли определить  их  размер
или форму: однако что-то говорило им, что там далеко внизу,  на  дороге  у
подножья холма, встречаются Черные Всадники.
     - Да,  -  сказал  Бродяжник,  чье  острое  зрение  не  позволило  ему
сомневаться. - Враг здесь!
     Они торопливо отползли от края круга и спустились по северному склону
холма к своим товарищам.
     Сэм и Пиппин не  теряли  времени  зря.  Они  осмотрели  углубление  и
прилегающие склоны. Неподалеку они  обнаружили  источник  чистой  воды,  а
возле него след ноги не более  одного-двух  дней  давности.  В  углублении
оказались следы костра и другие свидетельства того, что недавно здесь  был
чей-то лагерь. На краю углубления ближе  к  склону  холма  было  несколько
упавших обломков скал. За ними Сэм нашел спрятанный запас дров.
     - Может, здесь был Гэндальф, - сказал он Пиппину. - Кажется, тот, кто
оставил это, собирался вернуться.
     Бродяжник очень заинтересовался их открытием.
     - Хотел бы я сам осмотреть все вокруг, -  сказал  он,  направляясь  к
источнику, где обнаружили след.
     - Этого я и боялся, - сказал он, вернувшись. - Сэм и Пиппин затоптали
там все. Здесь были рейнджеры. Именно им принадлежит след. Но  здесь  есть
также несколько  следов,  не  принадлежащих  рейнджерам.  И  один  из  них
оставлен тяжелыми башмаками не более чем один-два дня  назад.  По  крайней
мере один. Не могу утверждать определенно, но думаю, что здесь было  много
ног в башмаках...
     Он замолчал и о чем-то задумался.
     Каждый из хоббитов увидев в своем воображении Всадников  в  плащах  с
капюшонами и башмаках. Если они знают о существовании этого углубления, то
чем быстрее Бродяжник уведет их куда-нибудь в  другое  место,  тем  лучше.
Сэм, услышав о том, что враги находятся на дороге всего в нескольких милях
от них, осматривал убежище с неодобрением.
     - Не лучше ли убраться отсюда, мастер Бродяжник? - нетерпеливо сказал
он. - Уже поздно, а эта дыра мне не нравится.
     - Да, нам нужно решить, что делать, - согласился Бродяжник, посмотрев
на небо и оценив время и погоду. - Что ж, Сэм, - сказал он, наконец, - мне
это место тоже не нравится: но не знаю,  сможем  ли  мы  найти  что-нибудь
получше до ночи. Здесь нас по крайней мере сейчас не  видели,  а  если  мы
двинемся, нас тут же заметят. Все, что мы сможем сделать, это  отклониться
вправо от нашего пути к озеру: там  местность  такая,  как  здесь.  Дороги
охраняются, но нам придется пересечь ее, если  мы  попытаемся  укрыться  в
зарослях к югу. С северной стороны дороги за  холмами  местность  голая  и
плоская на много миль.
     - Видят ли вообще всадники? - поинтересовался Мерри. -  Мне  кажется,
они чаще используют нос, чем глаза: они нас  вынюхивают,  если  можно  так
сказать, по крайней мере при свете дня. Но вы заставили  нас  лежать  там,
наверху: а сейчас вы говорите о том, что они увидят  нас,  если  мы  будем
двигаться.
     - Я был слишком неосторожен на вершине холма, - объяснил Бродяжник. -
Мне хотелось найти следы  Гэндальфа:  но  было  ошибкой  подниматься  туда
втроем и оставаться там так долго.  Потому  что  лошади  Черных  Всадников
могут видеть, а Всадники используют людей  и  других  существ  в  качестве
своих шпионов, как мы видели это в Пригорье. Сами они  не  видят  мир  при
свете, как мы, но каждый предмет отбрасывает тень в  их  мозгу:  эту  тень
уничтожает лишь полуденное солнце. А во тьме  они  воспринимают  множество
знаков и форм, которые скрыты от нас. И в любое время  они  ощущают  запах
крови живых существ, они жаждут этой крови и ненавидят  ее.  Существуют  и
другие чувства помимо обоняния и зрения. Мы ощущаем их присутствие  -  оно
тревожит наши сердца раньше, чем мы видим Всадников. Они же  ощущают  наше
присутствие гораздо острее. К тому же, - добавил он, понизив голос,  -  их
притягивает Кольцо.
     - Как же тогда спастись? - спросил Фродо, с отчаянием осматриваясь. -
Если я двинусь, то я все равно привлеку их.
     Бродяжник положил ему на плечо руку.
     - Нужно надеяться, - сказал он. - Вы не один.  Используем  эти  сухие
дрова. Огонь защитит нас от Всадников. Саурон может использовать  огонь  в
своих целях, он может все, но эти всадники не любят огня  и  боятся  того,
кто им владеет. Огонь - наш друг.
     - Может быть, - пробормотал Сэм.
     В  самой  глубокой  части  своего  убежища  они  развели   костер   и
приготовили еду. Поползли вечерние тени, становилось  холодно.  Неожиданно
они почувствовали, что сильно проголодались, ведь они ничего не ели  после
завтрака. Но они осмелились съесть лишь  скромный  ужин.  Местность  перед
ними была пустой: здесь вообще никто не жил, за исключением немногих  птиц
и зверей.  Все  расы  покинули  эту  местность.  Только  рейнджеры  иногда
проходили за холмами, но их было немного и они здесь  не  останавливались.
Остальные путешественники были еще более редки, и все принадлежали к  злым
расам: временами из северных долин туманных гор выходили тролли. Только на
дороге  можно  было  еще  встретить  путников,  большей   частью   гномов,
торопившихся по своим делам.
     - Не знаю, как мы будем добывать еду, - сказал Фродо. -  В  последние
дни мы расходовали ее бережно, а этот ужин  вовсе  не  пир:  но  мы  съели
больше, чем предполагали, а ведь нам предстоит еще две недели  пути,  если
не больше.
     - В этой глуши есть пища, - сказал Бродяжник, - ягоды, корни,  травы:
я, к тому же, неплохо охочусь, если нужно. Вы можете не опасаться голодной
смерти до наступления зимы. Но сбор ягод и охота - это  долгая  и  трудная
работа, а мы должны торопиться. И поэтому затяните пояса потуже и  думайте
о столах в доме Элронда.
     С  наступлением  темноты  холод  усилился.  Выглядывая   из-за   края
углубления, они могли видеть лишь серую землю, быстро покрывающуюся тенью.
Небо  над  ними  вновь  расчистилось  и  медленно  заполнилось   мигающими
звездами. Фродо и его товарищи жались  к  костру,  кутаясь  в  одеяла,  но
Бродяжник же удовлетворился единственным плащом и сидел немного в стороне,
задумчиво потягивая трубку.
     Когда опустилась ночь и огонь запылал ярче, он начал рассказывать  им
сказания для того, чтобы побороть их страх. Он знал  множество  легенд  об
эльфах и людях, о добрых  и  злых  делах  древних  дней.  Хоббиты  гадали,
сколько ему лет и откуда он все это знает.
     - Расскажите нам о Гил-Гэладе, - вдруг сказал Мерри, когда  Бродяжник
закончил рассказ  о  королевстве  эльфов.  -  Знаете  ли  вы  это  древнее
сказание?
     - Знаю, - ответил тот. - И Фродо знает, это слишком тесно  связано  с
нами.
     Мерри и Пин взглянули на Фродо, который смотрел в огонь.
     - Я знаю немного, лишь то, что рассказал  мне  Гэндальф,  -  медленно
сказал Фродо. - Гил-Гэлад был последним великим королем эльфов Средиземья.
На языке эльфов Гил-Гэлад означает "звездный свет".  С  Элендилом,  другом
эльфов, они отправились в землю...
     - Нет! - прервал его Бродяжник. - Не думаю, что бы это сказание нужно
было рассказывать сейчас, когда рядом с нами слуги Врага. Если нам удастся
попасть в дом Элронда, то там вы сможете услышать его полностью.
     - Тогда расскажите нам что-нибудь другое о давних  днях,  -  попросил
Сэм. - Я очень хочу услышать еще что-нибудь об эльфах: тьма, мне  кажется,
все больше сжимается вокруг нас.
     - Я расскажу вам сказание о Тинувиэль, - сказал Бродяжник, - расскажу
кратко, на самом деле оно очень длинное, и конец его неизвестен. Теперь не
осталось уже никого, кроме Элронда, кто точно знал, как его рассказывали в
старину. Это прекрасное сказание,  хотя  и  очень  печальное:  таковы  все
сказания Средиземья, но оно поднимет ваш дух.
     Некоторое время он молчал, а потом  начал  не  говорить,  а  тихонько
напевать.
     Бродяжник вздохнул и помолчал, затем вновь заговорил.
     - Эта  песня,  -  сказал  он,  -  в  стиле,  который  эльфы  называли
"энни-теннат", но ее трудно перевести на наш разговорный язык,  получается
лишь слабое эхо. В ней рассказывается о встрече Берена, сына  Барагира,  и
Лютиен Тинувиэль. Берен был сыном смертного человека, а Лютиен  -  дочерью
Тингола, короля эльфов в Средиземье,  когда  мир  еще  был  юн.  Она  была
прекраснейшей девушкой среди всех детей  мира.  Красота  ее  была  подобна
свету звезд над туманом северных земель, а в лице ее сверкал  свет.  В  те
дни Великий Враг, слугой которого был Саурон из Мордора, жил  в  Ангбанде,
на севере, и эльфы запада вернулись в Средиземье и выступили  против  него
войной,  чтобы  вернуть  себе  украденные  сильмарили:  и   предки   людей
присоединились к эльфам. Но Враг победил, и  Барагир  был  убит,  а  Берен
бежал и, преодолев множество опасностей, прошел  горы  ужаса  и  пришел  в
скрытое королевство Тингола, в  лесу  Нелдорет.  Здесь  он  обрел  Лютиен,
поющую и танцующую на поляне у зачарованной речки Эсгалдуин, и  назвал  он
ее Тинувиэль, что на древнем языке означает "соловей". Множество  горестей
поджидало их впереди, они надолго расстались. Тинувиэль спасла  Берена  из
темниц Саурона. Вместе они прошли через множество опасностей и вырвали  из
короны Великого Врага сильмариль, величайшую из всех драгоценностей, чтобы
отдать его как свадебный выкуп за Лютиен Тинголу, ее отцу. Но потом  Берен
был убит волком, вышедшим из ворот Ангбанда, и умер на руках у  Тинувиэль.
И она выбрала участь смертных, пожелала умереть, чтобы последовать за ним,
и в песне  рассказывается,  что  они  встретились  снова  за  разделяющими
морями. И через некоторое время они вновь живыми вместе бродили в  зеленых
лесах далеко за пределами этого мира. Итак, одна Лютиен Тинувиэль из  всей
королевской семьи эльфов действительно умерла и покинула этот мир, и эльфы
утратили ту, кого больше всего любили. Но от нее ведут свое  происхождение
древние люди. Еще живы те, чьим предком была Лютиен,  и  говорят,  что  ее
потомство никогда не исчезнет. Из этой семьи и Элронд  из  Ривенделла.  От
Берена и Лютиен родился Диор, наследник Тингола: от него - Эльвинг  Белая.
На ней женился  Эрендил,  а  от  них  произошли  короли  Нуменора,  сейчас
называемого Дикими Землями.
     Бродяжник говорил, а хоббиты смотрели  на  его  необычайно  холодное,
энергичное лицо, слабо освещенное красноватым  светом  костра.  Глаза  его
сверкали, голос был глубок и богат. Над ним  было  черное  звездное  небо.
Внезапно над вершиной Заверти появился бледный свет. Из-за холма  медленно
поднималась луна, и звезды над его вершиной меркли.
     Рассказ кончился. Хоббиты задвигались, и кое-кто из них потянулся.
     - Смотрите! - сказал Мерри. - Луна встает. Должно быть уже поздно.
     Остальные подняли головы и увидели на вершине  холма,  на  фоне  луны
что-то  маленькое  и  темное.  Возможно,  это  был  лишь  большой  камень,
освещенный бледным лунным светом.
     Сэм и Мерри встали и отошли от костра. Фродо и Пин продолжали  сидеть
в  молчании,  Бродяжник  внимательно  смотрел  на  вершину.  Все  казалось
спокойным и тихим, но теперь, когда Бродяжник  молчал,  Фродо  чувствовал,
как холод подкрадывается к его сердцу. Он подвинулся ближе к огню. В  этот
момент прибежал от края углубления Сэм.
     - Не знаю, что это было, - сказал он, - но  я  внезапно  почувствовал
страх. Ни за какие деньги я не  осмелился  бы  выйти  из  углубления,  мне
казалось, что что-то подбирается по склону.
     - Ты видел что-нибудь? - спросил Фродо и вскочил на ноги.
     - Нет, сэр.  Я  ничего  не  видел,  но  я  не  останавливался,  чтобы
посмотреть.
     - Я кое-что видел, - сказал Мерри, - а может, мне показалось. Там,  к
западу, где лунный свет падает на ровное место, мне кажется, я  видел  две
или три черные фигуры. Они как будто направлялись сюда.
     - Все соберитесь к огню, но лицом  обратитесь  наружу!  -  воскликнул
Бродяжник. - И возьмите в руки палки подлиннее!
     Некоторое время они сидели так,  молча  и  встревоженно,  обернувшись
спиной к костру и глядя на окутывавшую их тень.  Ничего  не  произошло.  В
ночи не было ни звука, ни движения. Фродо заерзал, чувствуя, что он должен
прервать молчание, иначе он закричит во весь голос.
     - Там... - прошептал Бродяжник. - Что это?
     Они скорее почувствовали,  чем  увидели,  что  над  краем  углубления
поднимается тень... Одна или несколько. Они напрягли глаза -  тени  росли.
Вскоре сомнений не оставалось, три или четыре высокие черные фигуры стояли
на склоне, глядя на них сверху, они  были  такими  черными,  что  казались
темными дырами на фоне глубокой тени за ними.  Фродо  показалось,  что  он
слышит слабый свист, как будто ядовитое дыхание, и чувствует пронзительный
холод. Тени начали медленно приближаться.
     Ужас сковал Пина и Мерри, и они плашмя упали на землю. Сэм прижался к
Фродо. Фродо же был испуган не меньше своих товарищей, он дрожал,  как  от
сильного мороза, но его ужас  был  поглощен  внезапным  искушением  надеть
Кольцо. Желание сделать это, охватило его, и он не мог  думать  ни  о  чем
другом. Он не  забыл  курган,  не  забыл  послание  Гэндальфа,  но  что-то
заставляло его отбросить все предупреждения, и он сдался.  Не  надеясь  на
спасение,  не  желая  совершить  что-то  плохое  или  хорошее,  он  просто
почувствовал, что должен взять Кольцо и надеть его на  палец.  Он  не  мог
говорить. Он чувствовал, что Сэм смотрит на него, как будто знает, что его
хозяин в большой опасности, но не смог повернуться к нему. Он закрыл глаза
и некоторое  время  продолжал  бороться:  но  вскоре  сопротивление  стало
невозможно. Он медленно вытащил цепочку и  надел  Кольцо  на  палец  левой
руки.
     Сразу же, хотя все остальное оставалось прежним,  тусклым  и  темным,
фигуры стали ужасно четкими. Фродо получил возможность  заглянуть  под  их
черную оболочку. Их было пятеро, пять высоких фигур: две  стояли  на  краю
углубления,  три  медленно  приближались.  На  их   белых   лицах   горели
пронзительные глаза: под плащами были длинные серые  одеяния,  на  головах
серебряные шлемы, в изможденных руках - стальные  мечи.  Они  двигались  к
нему, а их глаза не отрывались от него. В отчаянии он выхватил собственный
меч, и ему показалось, что его меч стал красным. Две фигуры  остановились.
Третья была выше других,  волосы  ее  были  длинны,  на  них,  под  шлемом
сверкала корона. В одной руке у нее был длинный меч, в другой нож.  Нож  и
рука, державшая его, слабо светились. Этот третий прыгнул вперед и  ударил
Фродо.
     В этот момент Фродо упал на  землю  и  услышал  собственный  крик:  О
Элберет Гилтониэль!.. В тот же момент он ударился  о  ноги  врага.  Резкий
крик прозвучал в ночи, Фродо почувствовал, как что-то ледяное пронзило ему
плечо. Теряя сознание, он успел в надвигающемся  на  него  тумане  увидеть
Бродяжника с пылающими ветвями в обеих  руках.  Последним  усилием  Фродо,
уронив меч, снял Кольцо с пальца и зажал его в правой руке.